Читать «Добывайки на реке» онлайн - страница 7

Хомили со страхом смотрела вверх, пока не услышала его голос.

— Все в порядке, — шепнул он откуда–то сверху, видеть его она не могла. — Поднимайся.

Хомили стала карабкаться следом, хотя колени ее тряслись, и наконец очутилась рядом с Подом на тускло освещенной площадке, похожей на воздушный причал. Когда Хомили на нее ступила, она тихонько заскрипела и даже, казалось, качнулась. Внизу была пустота и мрак, перед ними — открытая дверь.

— Ах, батюшки, — бормотала Хомили, — надеюсь, здесь не опасно… Не гляди вниз, — остерегла она дочь, поднимающуюся третьей.

Но Арриэтта и не собиралась глядеть вниз: ее глаза были устремлены к освещенному дверному проему и движущимся теням за ним. До нее донеслись еле слышные голоса и внезапный срыв пронзительного смеха.

— Пошли, — сказал Спиллер, проскальзывая мимо них к двери.

Арриэтта на всю жизнь запомнила эту комнату: тепло, непривычную ей теперь чистоту, мерцающий свет свечи и запах горячей домашней пиши.

И так много голосов… так много добываек…

Постепенно, словно из тумана, перед ней стали всплывать отдельные лица: верно, это — тетя Люпи… та, что обнимает ее мать. Тетя Люпи, какая кругленькая и румяная; ее мать, такая тощая и чумазая. Странно, с чего это они обнимаются и плачут, подумала Арриэтта. Они никогда не любили друг друга, кто этого не знает? Хомили считала, Люпи заносчивой, потому что раньше, в большом доме, Люпи жила в гостиной и переодевалась к обеду (Арриэтта слышала, как об этом судачили). А Люпи презирала Хомили за то, что та жила под кухней и неправильно произносила слово «паркет».

А там, конечно, сам дядя Хендрири — этот мужчина с реденькой бородкой, который спрашивает у отца: «Неужто это Арриэтта? Быть того не может!» И отец гордо отвечает: «Она самая, собственной персоной». И эти три мальчика, должно быть, и есть ее двоюродные братцы — имен их она не расслышала. Они выросли, но по–прежнему были все на одно лицо. А эта высокая, худенькая, не то девочка, не то девушка, похожая на фею, что застенчиво стоит со смущенной улыбкой на губах, — она кто? Неужели Эглтина? Да, верно, это она.

Сама комната, обставленная мебелью из кукольного домика самой разной формы, размера и цвета, казалась какой–то ненастоящей. Там были кресла, обитые бархатом и репсом: одни — слишком маленькие, чтобы в них уместиться, другие — слишком большие. Там были высоченные шифоньеры и низкие–пренизкие журнальные столики. Там был игрушечный камин с раскрашенными гипсовыми углями и каминными щипцами, вырезанными вместе с решеткой. Там были два нарисованных окна с резными ламбрекенами и красными атласными занавесями. Из них открывался прекрасный, но также нарисованный вид: из одного — на швейцарские горы, из другого — на лесистое ущелье в Шотландии («Это Эглтина, ее работа, — похвасталась тетя Люпи светским тоном. — Когда достанем еще занавеси, нарисуем третье — с видом на озеро Комо»). Там были торшеры и настольные лампы, отделанные оборками, фестонами и кистями, но Арриэтта заметила, что освещали комнату скромные самодельные свечи, которыми они пользовались у себя дома.