Читать «Усыпальница» онлайн - страница 36

— Подожди, — перебила его Трейси возле машины. — Значит, мне негде остановиться?

Рэнд посмотрел на дочь, потом на Карлоса, потом на людей в черном и старшего сержанта Шарон, наблюдавшую за ними со своего поста у «Хеврат Кадиша». Снова перевел взгляд на Трейси.

«Хоть бы не все сразу», — подумал он, внезапно вспомнив слова Шарон.

«В Израиле все не так просто», — сказала она.

Теперь это звучало как пророчество.

29

26 год от P. X.

Иерусалим, Зал тесаных камней

— Тихо! — Каиафа ударил тяжелым посохом о каменный пол.

Синедрион собрался в срочном порядке, но присутствовали все до единого. И Гамалиил, и отец его Шимон, стареющий сын Хиллела Великого, и Ионатан, чье влияние растет день ото дня. И Александр, Никодим, Измаил, Елеазар.

— Это кощунство! — раздался громкий голос Иосифа Аримафейского.

— Позор! — послышались крики.

— Это оскорбление!

— Это подстрекательство!

Иосиф Вифанийский вышел вперед и разорвал на себе одежды до пояса.

— Идолопоклонство! — рявкнул он, и зал снова наполнился разъяренными криками.

Большинство членов Синедриона знали, что Понтий Пилат, новый префект Иудеи, приказал Августовой когорте заменить на зимний период когорту, расквартированную в Иерусалиме. Со стороны это выглядело как обычная ротация войсковых подразделений. Прежний префект Валерий Грат тоже периодически переводил римские когорты из одной части Иудеи в другую, причем делал это с завидной регулярностью. Главной причиной таких перемещений было желание префекта как-то разнообразить провинциальное существование, тоскливое и однообразное. Но прибывшие вчера вечером войска вывесили в крепости Антония штандарты с профилем императора Тиберия — прямо напротив Храма, с его северной стороны.

Появление этих штандартов, на которых сверкал чеканный золотой профиль императора, стало настоящим потрясением для иудеев, которые с первыми лучами солнца пришли в Храм возносить молитвы и совершать жертвоприношения. У стен Храма сразу собралась толпа, и вот-вот могли начаться беспорядки. Рельефный портрет императора в виду Храма был воспринят как святотатство, ибо нарушал одну из заповедей: Господь запретил евреям создавать изваяния — не только идолов, но и самого Бога.

Каиафа ударил посохом об пол и поднял руку. Крики стихли. Сделав жест Анне, который не торопясь поднялся со своего места в первом ряду, Каиафа не сказал ни слова. В зале стало еще тише.

— Анна будет говорить, — провозгласил Каиафа.

Первые слова Анны прозвучали еле слышно.

«Он намеренно говорит так тихо», — понял Каиафа.

Первосвященник не однажды видел, как тесть понижал голос, чтобы быть услышанным.

— Пусть говорит! — раздался крик с задних рядов. — Я хочу слышать, что скажет Анна!

— Хотя у нас с его высокопревосходительством Валерием Гратом и были некоторые разногласия, — начал Анна, и в задних рядах понимающе засмеялись, — он все-таки смог понять и научился уважать те требования, которые предъявляет к нам наша вера. Он постоянно держал Августову когорту в Стратоновой Башне. Возможно, новый префект не столь хорошо знаком с нашими обычаями.