Читать «Хозяйки судьбы, или Спутанные Богом карты» онлайн - страница 64

А потом похоронила она мужа и отослала горничную – к чему она ей?.. И осталась она одна в доме – с усатой кухаркой. И делили на двоих они теперь свою скудную стариковскую жизнь.

А потом ушла и она – а вместе с ней и весь ее мир. В никуда, в никуда. И ушли вместе с ней ее несбывшиеся мечты, не осуществленные планы, неоправданные надежды, нерастраченные желания, загубленные чувства, нераскрытые тайны, не прожитые страсти, неувиденные города, несношенные шляпки с вуалью и без, и пышные кружевные юбки, да что там юбки! Вместе с ней ушли крохотные мгновения радости, скудные минуты счастья, да и тяжкие хлопоты, заботы, тревоги, унижения – в общем, все то, что составляет человеческую жизнь во все времена.

И вот уже внуки перестали ходить на старое московское кладбище, что говорить о правнуках – в их лицах ее черты совсем истончились, лишь иногда всплывали медноволосые и белолицые люди, сильные духом, – или это не передается по наследству?

И зарос неровный серый крупитчатый камень склизким мхом, так что и буквы не разберешь. Да и кому это надо? Кто туда ходит? И к чему все это? Да так, ассоциации, или просто жизнь женщины.

Грета

Безусловно, из всей этой огромной, шумной и не очень дружной семьи Аня больше всех, конечно же, любила тетку Грету. Хотя «теткой» ни про себя, ни тем более вслух ее никто и никогда не называл. Просто Грета. И она сама, и ее имя были настолько самодостаточны и независимы, что и в голову бы не пришло окликнуть ее простонародным «теть!».

Была она младшей и самой любимой дочерью в многодетной семье ювелира, обрусевшего немца Григория. Этот Григорий был крупным, волосатым и громким мужиком, и было удивительно, как он вот этими самыми, на вид неловкими, пальцами-сардельками умудрялся делать такие изысканные и изящные вещицы и в свое время слыть самым известным мастером в городе.

Похоронил совсем нестарых трех своих жен, последнюю – хрупкую и болезненную Юлию, Гретину мать, долго умиравшую от лимфогрануломатоза, любил сильнее других, носил в прямом смысле на руках, после ее смерти страдал безмерно, запивал и стал еще более угрюм и придирчив.

В семье его все побаивались. Все, кроме младшей, Греты. Та знала, что любимица. Трех старших детей, от первой и второй жены, ювелир почти не замечал, даже единственного сына, честного и исполнительного молодого человека, студента мединститута. С ним, впрочем, он хотя бы поддерживал отношения.

Старшая его дочь, Нинель, геологиня, странноватая, как все женщины, живущие по полгода «в поле», неухоженная, с обветренным красноватым лицом (кстати, из всех детей больше всего походившая на отца) и менявшая в каждой экспедиции очередного «мужа», приезжала домой ненадолго. В брезентовой спецовке, с рюкзаком, много курившая «Беломор», громко и грубовато разговаривавшая, она всем своим видом портила отцу жизнь. При виде Нинели с его лица не сходила гримаса презрения и брезгливости.