Читать «Малыш с Большой протоки» онлайн - страница 84

— Натерпелся парень, прямо герой!

— Вы знаете, — сказал Баулин, — Алексей ведь не встретил нас, когда мы вернулись на остров после извержения «Старика». Спал на пирсе как убитый. Видно, вышел встречать, да так, не дождавшись, и уснул.

— Что это он тут не дописал? — показал я неоконченную фразу в дневнике.

— Алексей предлагал впредь все склады базы строить на мысе, который он окрестил Мысом Доброй Надежды. С тех пор мы этот мыс так и называем, там и строимся.

— А многие ли семьи возвратились тогда на остров?

— Все! — Баулин рассмеялся. — Чудак вы человек! Не каждый же год подряд «Старик» будет кашлять. Напротив, народу у нас с тех пор прибавилось: пятеро офицеров из отпуска с материка семьи привезли.

— А Кирьянова чем-нибудь отметили?

— Как же! Начальник пограничного округа наградил его именными часами, а Дальневосточный филиал Академии наук — Почётной грамотой.

— Филиал Академии наук?

— Чему вы удивляетесь? Ведь за всё время извержения «Коварного старика» Алексей, помимо личного дневника, вёл подробнейшие записи. Из Петропавловска-Камчатского к нам на Н. приезжали учёные, так они просто диву дались: «Наблюдения товарища Кирьянова за извержением вулкана — для нас сущий клад!»

Мыс Доброй Надежды… Как-то, неделю спустя, мы гуляли на нём с Маринкой и боцманом Дорониным. Далеко, почти на самом горизонте, шёл какой-то корабль.

— Парусник, — посмотрела в бинокль Маринка.

— Японец. Двухмачтовая, моторно-парусная шхуна типа «Хризантемы», — подтвердил боцман. — Красавица шхуна!

— Как вы поймали-то её, в конце концов, эту «Хризантему»? — спросил я.

— В ледовом шторме у мыса Туманов. Алёха Кирьянов тогда отличился, — сказал Доронин.

А о себе опять ни слова…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ПЕСЕНКА СПЕТА

Трудно узнать в этой обледенелой, засыпанной снегом шхуне красавицу «Хризантему». Бушприт превратился в огромную, неуклюжую ледяную болванку, мачты и реи тоже обледенели. Снасти смёрзлись, провисли под тяжестью снега. Даже рында и та в снеговой шапке. Вокруг «Хризантемы» громоздятся торосы. Они сжали её, наклонив на левый борт.

Не видно на местах расторопного экипажа, не отдаёт с мостика команды шкипер. Если бы не дымок, поднимающийся из железных труб, над носовым кубриком и над камбузом да не занесённая снегом фигура человека с автоматом через плечо у двери в тот же камбуз, — можно было бы подумать, что на «Хризантеме» давно уже никого нет, что это мёртвый корабль.

— У камбуза — Алексей Кирьянов, — объяснил капитан третьего ранга, когда я опустил фотографию.

— Почему же он оказался на «Хризантеме» один?

— Фактически оказался один, — с всегдашней своей точностью поправил Баулин. — Первое время нарушителей в кубрике сторожил и боцман Доронин.

— Это та самая операция у мыса Туманов?

— Она самая, — кивнул Баулин. — Ох, и переволновались за трое суток все мы на базе! Рацию «рыбаки» успели испортить, самолётам мешала непогода, и мы никак не могли узнать, что же происходит на «Хризантеме». — Баулин вдруг довольно усмехнулся. — Больше уж «Хризантема» никогда не будет водить нас за нос.