Читать «Малыш с Большой протоки» онлайн - страница 2

Однако особенно суров климат не на северных, а на средних Курилах. В году здесь бывает всего-навсего два-три десятка солнечных дней, чуть ли не беспрерывно льют дожди, дуют свирепые ветры, месяцами висят густые стойкие туманы и гремят штормы.

Вот почему, собираясь к пограничникам, охраняющим нашу государственную границу на Тихом океане, в первую очередь захотелось мне побывать именно у пограничников средних Курил, где природа не балует человека.

Провожая меня из Владивостока в дальний путь, друзья-пограничники настоятельно советовали разузнать всё про старшину 1-й статьи Кирьянова.

— А почему именно про Кирьянова? — спросил я. — Разве он какой-то особенный?

— Да нет, никакой не особенный, а так в книгу и просится, — последовал загадочный ответ.

Одним словом, дорогие ребята, я не выдумал ни сухопутного пограничника Ермолая Серова, ни морского — Алексея Кирьянова и даже оставил в повестях их подлинные имена. Но я написал о них не потому, что они и впрямь какие-то особенные сверхгерои. Таких воинов, как Серов и Кирьянов, на нашей советской границе сотни и сотни, тысячи и тысячи. И в этом для нас самое главное.

Автор

МАЛЫШ С БОЛЬШОЙ ПРОТОКИ

НЕТ ХУДА БЕЗ ДОБРА

Случилось то, чего Ермолай никак не ожидал: призывная комиссия взяла да и забраковала его. «Вы, товарищ Серов, в армии служить не будете», — объявили и поставили в воинском билете штамп «Снят с учёта». И всё из-за того, что у него на левой ноге нет большого пальца — отморожен большой палец.

— Ну, куда тебя зачислили? — встретили в коридоре друзья.

— Меня во флот взяли! — с гордостью сказал Антон Курочкин.

— А нас с Алёхой — в авиацию! — похвастал Серёга Варламов.

— Отсрочку дали… До будущей весны, — на ходу сочинил Ермолай: не хватило духу сразу признаться в беде.

Он нарочно замешкался в сенях и вышел из военкомата, когда колхозные брички уже тронулись в обратный путь и только одна осталась у коновязи.

Моросил дождь. Красные ленты, вплетённые в гриву лошади, намокли, потемнели. В бричке, накрывшись брезентом, покуривал отец. «И зачем он со мной поехал!» — с тоской подумал Ермолай, как будто что-то могло измениться оттого, узнает отец всё сейчас или чуть позже…

Небо обложило унылыми тучами. Даже не верилось, что утром, когда по-праздничному разукрашенные брички выехали из Ивановки в райцентр на призывной пункт, ярко светило солнце.

Ермолай не спеша отвязал Зорьку, не спеша взобрался в бричку, уселся рядом с отцом.

— У тебя что — язык отнялся? Куда определили? — нетерпеливо спросил Степан Федотович.

— Шах и мат объявили.

Отец в недоумении вскинул брови:

— Это как же понять?

— Забраковали… Пальца на ноге нет…

Отец резко сбросил с плеч брезент, ударил вожжами по мокрому крупу лошади.

— Но! Заспалась, губошлёпая!

Ехали молча. Дорога раскисла, и Зорька не торопилась догонять остальных.

— Что за врачи-то там были? — нарушил молчание Степан Федотович. — Небось молокососы?

Не дождавшись ответа, он повернул вдруг обратно.

— К полковнику Суслову поедем.