Читать «История философии. Древняя Греция и Древний Рим. Том I» онлайн - страница 73

Проблема Сократа

Проблема Сократа заключается в точном установлении содержания его учения. Характер источников, которыми мы располагаем, – книги Ксенофонта «Воспоминания о Сократе» и «Симпозиум», диалоги Платона, различные высказывания Аристотеля и «Облака» Аристофана – сильно усложняет нашу задачу. Например, если бы мы стали опираться на работы одного Ксенофонта, то у нас сложилось бы впечатление, что главным интересом Сократа было воспитание порядочных людей и ответственных граждан и его вовсе не интересовали проблемы логики и метафизики, словом, по Ксенофонту, Сократ был популярным учителем этики. В диалогах же Платона перед нами предстает метафизик высшего класса, который не удовлетворяется проблемами повседневности, но закладывает фундамент трансцендентальной философии своей знаменитой теорией метафизического мира Форм. Однако заявления Аристотеля дают понять, что, хотя Сократ и интересовался теорией, он не был автором доктрины самодостаточных Форм или Идей, ведущей доктрины платонизма.

Общепринятое мнение гласит, что, хотя Ксенофонт изображает Сократа чересчур «ординарным» и «приземленным» главным образом потому, что сам Ксенофонт не имел никакого желания заниматься философией и не обладал необходимыми для этого способностями (кое–кто даже утверждал, что Ксенофонт специально изобразил Сократа ординарной личностью, каким тот никогда не был и каким сам Ксенофонт его не считал, чтобы защитить его доброе имя, однако это мало вероятно), мы не можем отмахнуться от слов Аристотеля и, соответственно, должны признать, что Платон в своих трудах, за исключением более ранних работ, например «Апологии», вложил в уста Сократа свои собственные идеи. Достоинство этой точки зрения заключается в том, что Сократ Ксенофонта и Платона не противопоставляются друг другу и между характеристиками обоих авторов нет разночтений (а недостатки образа, созданного Ксенофонтом, объясняются личностью и интересами самого мемуариста), и при этом учитывается мнение Аристотеля. Эти три источника создают более или менее достоверный образ Сократа, при этом ни один из них не подвергается незаслуженному забвению (на что могли бы указать сторонники той или иной теории).

И тем не менее эта точка зрения подверглась критике. Карл Джоел, к примеру, основывая свой взгляд на Сократа на утверждениях Аристотеля, заявляет, что Сократ был интеллектуалом и рационалистом аттического типа, а «Сократ» Ксенофонта, представляющий собой спартанский тип, не историчен. Джоел считает, что Ксенофонт придал своему Сократу дорические черты и тем самым сильно исказил его образ.

Деринг же, наоборот, утверждает, что достоверный образ Сократа создал именно Ксенофонт. Утверждения Аристотеля представляют собой не что иное, как обобщенное мнение членов Старой Академии, что Платон использовал Сократа в качестве рупора для своих идей. Совсем другой взгляд пропагандируют в Великобритании Бернет и Тейлор. Они считают, что настоящий Сократ – это платоновский Сократ. Платон, вне всякого сомнения, усовершенствовал мысли своего учителя, но те идеи, которые он вложил в его уста в своих «Диалогах», представляют собой действительное учение Сократа. Если бы это соответствовало истине, тогда автором метафизической теории Форм или Идей считался бы не Платон, а Сократ и утверждение Аристотеля (что Сократ не «отделял» Формы) нужно было бы либо отвергнуть, как сделанное по незнанию, либо попытаться как–то объяснить. Совершенно невероятно, утверждают Бернет и Тейлор, чтобы в то время, когда еще были живы люди, хорошо знавшие Сократа и то, чему он учил, Платон решился вложить свои собственные теории в уста Сократа, он мог сделать это только в том случае, если Сократ сам верил в существование мира Идей. Они указывают, что в некоторых поздних диалогах Платона Сократ не играет уже главной роли, а в «Законах» о нем даже не упоминается – идея Бернета и Тейлора заключается в том, что в тех диалогах, где Сократ играет главную роль, он высказывает свои собственные идеи, а не идеи Платона. Зато в более поздних диалогах Платон описывает уже свои независимые взгляды (независимые от Сократа), поэтому последний уходит на задний план. Этот последний аргумент, несомненно, очень сильный, как и тот факт, что в «раннем» диалоге «Федон», в котором описывается смерть Сократа, теория Форм занимает значительное место. Но если Сократ Платона – это и есть настоящий Сократ, тогда, логически рассуждая, мы могли бы заявить, что в «Тимее», к примеру, Платон устами главного героя высказывает мнения, которых он вовсе не разделял, поскольку, если Сократ говорит в диалогах от его лица, то почему бы и Тимею не делать этого? А.Э. Тейлор, ни минуты не сомневаясь, принимает эту крайнюю и не такую уж последовательную точку зрения. Однако в первую очередь совершенно невероятно, чтобы мы могли освободить Платона от ответственности за большую часть тех идей, которые он высказывает в своих диалогах, но, кроме того, если в отношении диалога «Тимей» мысль Тейлора и верна, как мы сможем объяснить, что этот замечательный факт всплыл на поверхность только в XX веке нашей эры? И опять же, точка зрения Бернета и Тейлора подразумевает, что Сократ Платона развивал, совершенствовал и объяснял теорию Форм, хотя всем известно, что настоящий Сократ ничего подобного не делал. Кроме того, если придерживаться точки зрения Бернета и Тейлора, то нам придется полностью отвергнуть свидетельство Аристотеля.