Читать «Неразменный рубль» онлайн - страница 16

— Сань, тебе не страшно? — спросила Кристинка из-за спины.

Он оглянулся и посмотрел на нее нарочито снисходительно, но почему-то от дрожи, пробежавшей по спине, его передернуло. И ситуация вдруг показалась торжественной, исполненной тайного мистического смысла, словно древний ритуал перед алтарем сурового хтонического божества.

— Свечки лучше зажигай, — сказал Латышев небрежно, широким движением прорисовывая верхнюю линию двери (из угла, где он замедлил движение, вниз побежала капля крови, но притормозила, густея, и остановилась на середине зеркала).

— Их что, на пол ставить? — Кристинка не шевельнулась.

— Нет, конечно. На стулья, наверное.

— Тут нет стульев… — шепнула она еле слышно.

Латышев дорисовал приоткрытую дверь. Получилось чересчур достоверно (в темноте), а потому страшновато, — словно и вправду кто-то должен вот-вот выйти из зеркала им навстречу.

— Ну как? — он выдавил из себя улыбку, оборачиваясь к Кристинке.

Она не ответила, а вцепилась в его локоть обеими руками. Латышев огляделся в поисках стульев, но заметил только банкетку между двух фикусов.

— Доставай свечки, я придумал, как все это сделать, — он попытался отцепить от себя ее руки, но не тут-то было!

— Ты куда?

— Я — на два метра в сторону, — едко ответил он.

— Я с тобой.

— Боишься, Вечный вор выйдет из зеркала и утащит тебя вместе с нашей дохлой собакой? — Латышев засмеялся, но получилось неестественно. Ему и самому показалось, что из приоткрытой нарисованной двери на него кто-то смотрит.

Второе зеркало пришлось подтащить поближе, для лучшего эффекта. Свечи поставили на банкетку (долго капая воском на дерматин), а сами сели перед ней на ковер, всматриваясь в освещенную анфиладу, уходившую в бесконечность. И десятки приоткрытых дверей этой анфилады вели в четвертое измерение, в зазеркалье. Не было ничего удивительного в том, что Латышев не только положил руку Кристинке на плечо, но и прижал ее к себе потеснее, отчего сердце забилось тяжело и быстро, будто он долго бежал.

По полу тянулся запах мертвого пса.

— Ну что, пора? — Латышев чуть повернул голову, и губы оказались в самой непосредственной близости от Кристинкиных приоткрытых губ. Он, конечно, уже целовал ее — в кинозале, под индийские песни толстомордого Джимми, — но это было как-то не так, несерьезно, будто в шутку. А тут распахнутые глаза смотрели на него доверчиво и со страхом, плечи дрожали, и правой грудью Кристинка прижималась к боку Латышева безо всякого кокетства, исключительно в поисках защиты. И, взяв ее губы в свои, Латышев едва не поверил, что между ними возможно и большее, чем просто долгий полуночный поцелуй; ему вовсе не хотелось звать Вечного вора — ведь добивался он совсем другого. Но гордость не позволила свести ситуацию к банальному любовному свиданию.

— Пора, — выдохнул он. — Давай три раза вместе: Вечный вор, выходи.

Ничто не дрогнуло в зеркалах, не подул ветер, не потянуло запахом склепа (только дохлой собакой воняло все сильней), не скрипнула нарисованная кровью дверь (тысяча дверей). Зато на втором этаже какой-то полуночник вышел из номера, громко щелкнув замком, и чуть не вприпрыжку направился по лестнице вниз. Латышев расслышал зычный зевок и не успел подняться на ноги, как полуночник свернул с площадки на нижний пролет.