Читать «Собрание пьес. Книга 1» онлайн - страница 27
Федор Кузьмич Сологуб
Действие третье
Сад перед чертогом Лаодамии. Вечереет. Входит Акаст. Останавливается у порога.
Акаст. Приди ко мне, Лаодамия, выслушай утешные мои слова.
Акаст. Милая дочь моя, Лаодамия, да будет краткою твоя скорбь. Настало время тебе утешиться, а мне опять на тебя радоваться. Вот, пришел я возвестить тебе великую радость.
Лаодамия. Нет уже для меня радости на земле. Кровожадный Оместес пожрал мою радость, похитил для своей забавы свет моих очей. Нет мне радости на земле, доколе не вернет мне Аид моего Протесилая. Но неумолимы, неумолимы подземные великие боги, и всякое божество навеки враждебно самовольной радости человека, дерзко взятому им счастию. Не радоваться нам, доколе царит над миром жестокая верховная семья.
Акаст. Не говори о божестве слов нечестивых. Каждый день Гелиос восходит в торжественный, высокий путь, — каждый день расточает он земле нашей новые радости. Нового мужа нашел я для тебя, моя красавица.
Лаодамия. Зачем?
Акаст. Разве ты сама не понимаешь, что надлежит нам смирить гнев оскорбленной тобою Геры?
Лаодамия. Не сжалится, жестокая. И от нее мне ничего не надо. Не ее стану я молить, склоняясь к ногам милого моего кумира.
Акаст. Детей у тебя нет, недостроен стоит дом Протесилая, ничто не связывает тебя с памятью царя-героя. Протагору отдам я тебя в жены.
Лаодамия. Отец, зачем ты это замыслил?
Акаст. Почтенный Протагор, муж опытный и разумный, достроит дом Протесилая и будет царем в Филаке, потому что угоден он богам, старейшинам и народу.
Лаодамия. Меня бы спросили!
Акаст. Завтра быть свадьбе. Такова моя воля, — а ты, милая моя дочь, должна хорошо знать свойство моей воли — ей надо покориться, хочешь или не хочешь.
Лаодамия. Знаю я, отец, непреклонность твоей воли. А ты знаешь ли силу моей любви? Любовь моя сильнее всякой земной силы. Не буду женой Протагора, ничьею женою не могу быть, не хочу быть ничьею женою.
Акаст. Удивляюсь, Лаодамия, твоему упрямству. Впрочем, женщины и все таковы. Они хотят, чтобы их долго уговаривали и потом повлекли силою. И тогда они сами довольны. Скажи мне, почему ты не хочешь быть женою Протагора?
Лаодамия. Люблю Протесилая, Протесилая моего.
Акаст. Нет в мире живых твоего Протесилая.
Лаодамия. Люблю Протесилая.
Акаст. Безумная! Пойми, что его нет.
Лаодамия. Нет? Кто это знает! Есть, нет, — не все ли равно! Я хочу.
Акаст. Вижу, что не переспорить мне тебя. Уйду, а ты готовься к свадьбе. Не пойдешь сама, повлекут силою.
Лаодамия. Подожди, отец. Злое ты замыслил. Как мне уговорить тебя? Да и не надо. Пусть свершится воля твоя. Моя воля — только моя воля. Или ты думаешь, что моя воля — ничто? Но пусть… Дай мне только три дня — свершить таинственные обряды и последние очистительные принести жертвы, да умилостивлю темного Загрея.
Акаст. Три дня, так и быть, еще помедлю. А потом быть свадьбе. Уже агора шумными голосами множества приветствовала возвещенное ей мною избрание твое, и на вопрос старейшин: «Быть ли царем второму супругу царицы Лаодамии, почтенному Протагору?» возгласила громоподобным криком: «Да».
