Читать «Власть и демократия в XXI веке» онлайн - страница 6

Этот откат пока не является необратимым, происходит внутриформационный регресс, обусловленный перемещением России в международном разделении труда из группы среднеразвитых стран в зону третьего мира. Пока культурный потенциал сопротивляется такому сдвигу. Но это — «последний рубеж обороны».

Сформировавшаяся в РФ политическая система является надстройкой над пластами индустриального советского наследия, крепнущей доиндустриальной традиции и анклавов глобализации.

С одной стороны, укрепление феодально–бюрократических структур блокирует развитие постиндустриальных социальных форм, вызывает недовольство как значительной части интеллигенции и новых средних слоев, так и глобальной элиты, требующей «прозрачности» управления в России. С другой стороны, продолжение социально–экономической интеграции в глобальное пространство приводит к дальнейшему разрушению институтов социального государства и привычного образа жизни (монетаризация и тому подобное). В результате складываются ядра активного недовольства (пенсионеры, инвалиды, молодежь, научные работники, группы по месту жительства и другие), которые связываются между собой гражданскими организациями. Эта ситуация, проявившаяся уже в 2005 году, свидетельствует о неэффективности обратной связи между властью и населением.

При авторитарной системе режим хоть и принимает решения по своему усмотрению, но относится к населению патерналистски. Как это ни странно, наиболее свободен от населения режим, занимающий переходное положение между плюрализмом и авторитарностью. Такой «суверенный плюрализм» суверенен прежде всего от обязательств перед населением. Стороны свободны от обязательств — население «крутится» в поисках заработка, а властная и имущественная элита оседлала ресурсные потоки и в большей части населения вовсе не нуждается.

Добившись свободы в отношениях с населением, правящая группа в то же время вынуждена маневрировать между более сильными глобальными политическими силами (прежде всего, неоконсерваторами и социал–либералами). В самой правящей группе также есть разные центры силы, ориентирующиеся на разные коммерческие и внешнеполитические интересы. Президент вынужден искать равнодействующую между всеми этими интересами, что практически исключает осуществление стратегии, продиктованной интересами населения России. Политика носит инерционный, рефлекторный характер и зависит от импульсов, приходящих извне. Поэтому единственный курс, который проводится сколько–нибудь последовательно, — дальнейшая интеграция в глобальный рынок в качестве его периферийной составляющей.

Провозглашенные правящей группой «идеи» призваны придать этой печальной реальности романтический блеск. «Великая энергетическая держава» означает не что иное, как «большой сырьевой придаток», а «суверенная демократия» — суверенитет правящей группы, не связанной международными стандартами соблюдения демократических норм.

Внутренняя организация «политического класса» становится все более авторитарной, чему способствует концентрация ресурсов в руках чиновничества (через посредство подконтрольного бизнеса). Система может прибегнуть и к репрессиям в случае, если одна из группировок пытается нарушить хрупкое равновесие в свою пользу, покусившись на сложившееся в олигархическом бизнесе распределение сфер влияния. Разумеется, олигархический капитализм ничуть не меняет своего характера оттого, что в деле «ЮКОСа» пострадали некоторые олигархи, — от этого лишь укрепилось процветание других олигархов — при погонах или без, но чаще при чинах. Также и в 1940–х годах «ленинградское дело» ничуть не изменило характер режима, хотя «под нож» пошла часть сталинского окружения.