Читать «Третий рейх изнутри. Воспоминания рейхсминистра военной промышленности. 1930–1945» онлайн - страница 191

Я лично пытался добиться значительного сокращения производства потребительских товаров, объем которого в начале 1942 года снизился по сравнению с довоенным только на 3 процента. Однако максимум, чего мне удалось достичь, так это сокращения на 12 процентов. Всего через три месяца после введения ограничений Гитлер начал сожалеть о выбранном нами курсе и декретом от 28–29 июня 1942 года потребовал «увеличить объем производства товаров народного потребления». Я протестовал, доказывая, что «подобный девиз воодушевит на усиление противодействия нашему курсу тех, кто все это время был недоволен концентрацией усилий на военной промышленности». Под «теми» я имел в виду партийных функционеров.

Однако Гитлер остался глух к моим доводам, и снова все мои попытки организовать эффективное военное производство закончились провалом из-за его непостоянства.

Кроме притока рабочей силы и увеличения выпуска стали мы нуждались в расширении сети железных дорог. Это было необходимо, хотя имперские железные дороги еще не оправились от страшной русской зимы: даже в глубине Германии железные дороги были до сих пор забиты застрявшими поездами. Жизненно важные боеприпасы и вооружение отправлялись на фронт с невообразимыми задержками.

5 марта 1942 года министр транспорта доктор Юлиус Дорпмюллер, еще очень бодрый, несмотря на свои семьдесят три года, отправился со мной в Ставку доложить Гитлеру о транспортных проблемах. Я объяснил катастрофичность сложившейся ситуации, но, поскольку Дорпмюллер оказал мне весьма слабую поддержку, Гитлер, как обычно, предпочел более оптимистическое мнение. Он отложил решение проблемы на неопределенный срок, заметив, что «положение, вероятно, вовсе не так серьезно, как кажется Шпееру».

Две недели спустя, вняв моим настоятельным просьбам, Гитлер согласился заменить молодым чиновником шестидесятипятилетнего статс-секретаря министерства транспорта. Однако Дорпмюллер воспротивился. «Мой статс-секретарь слишком стар? – воскликнул он, когда я сказал ему о нашем намерении. – Этот молодой человек? Когда в 1922 году я был президентом одного из советов директоров Рейхсбана (железные дороги рейха), он только начинал свою службу инспектором». Дорпмюллеру удалось отстоять своего статс-секретаря.

Однако через два месяца, 21 мая 1942 года, Дорпмюллер неохотно признался мне: «На территории Германии так мало вагонов и локомотивов, что мы не можем взять на себя ответственность за самые безотлагательные перевозки». Как отмечено в моем «Служебном дневнике», это было «равносильно объявлению Рейхсбана банкротом». В тот же день рейхсминистр транспорта предложил мне пост «диктатора перевозок», но я отказался.

Через два дня я все же представил Гитлеру кандидатуру молодого инспектора Рейхсбана доктора Ганценмюллера. За прошедшую зиму доктор Ганценмюллер восстановил движение на полностью разрушенном участке русских железных дорог Минск – Смоленск. Гитлер был потрясен: «Мне нравится этот человек; я немедленно назначу его статс-секретарем». Я осторожно предложил переговорить сначала с Дорпмюллером, но Гитлер вскричал: «Ни в коем случае! Ни Дорпмюллер, ни Ганценмюллер ничего не должны знать. Я просто вызову вас в Ставку, герр Шпеер, с вашим кандидатом. А министра транспорта приглашу отдельно».