Читать «Третий рейх изнутри. Воспоминания рейхсминистра военной промышленности. 1930–1945» онлайн - страница 129

Кроме всего прочего, по просьбе Гитлера мне предстояло спроектировать площадь перед Большим дворцом. К тому же я занимался зданием министерства Геринга и Южным вокзалом. Более чем достаточно, если вспомнить еще и о проектировании комплекса для нюрнбергских партийных съездов. Но поскольку на все эти проекты отводилось десятилетие, я справился бы, передав разработку технических деталей десятку своих сотрудников. Я вполне мог контролировать работу бюро такого размера. Мое частное бюро располагалось на Линденаллее в Западном округе рядом с площадью Адольфа Гитлера, бывшей площадью Рейхсканцлера, однако с обеда до поздней ночи я, как правило, работал в официальной конторе на Паризерплац. Здесь я распределял главные заказы между теми, кого считал лучшими немецкими архитекторами. Паулю Бонатцу, спроектировавшему множество мостов, я отдал первоочередной заказ – здание главного командования военно-морскими силами, и этот грандиозный проект очень понравился Гитлеру. Герману Бестельмейеру была поручена новая городская ратуша, Вильгельму Крайсу – здание главного командования сухопутными силами, Дворец солдатской славы и музеи. Петеру Беренсу, наставнику Вальтера Гропиуса и Миса ван дер Роэ, давно работавшему на электрическую компанию АЕГ, доверили новое административное здание фирмы на большом проспекте. Последнее назначение вызвало резкие возражения Розенберга и его ближайших помощников по культуре: они пришли в ярость, узнав, что предвестнику архитектурного радикализма дозволено увековечить свое имя на «улице фюрера». Однако Гитлер, высоко ценивший построенное в Ленинграде (еще в бытность его Санкт-Петербургом) немецкое посольство, поддержал мое решение. Несколько раз я убеждал моего учителя Тессенова принять участие в конкурсах, но он не желал отказываться от своего простого провинциального «ремесленного» стиля и упрямо сопротивлялся искушению проектировать монументальные здания.

К созданию скульптур я привлекал главным образом Йозефа Торака и Арно Брекера, ученика Майоля, а в 1943 году Брекер выступил посредником в приобретении скульптуры Майоля для Груневальда.

Историки (например, Тревор-Ропер, Фест и Буллок) отмечали, что в личном общении я избегал контактов в партии. К этому могу добавить, что и партийные шишки сторонились меня, поскольку считали выскочкой, но чувства всяких рейхсляйтеров и гауляйтеров меня не интересовали, ведь сам Гитлер всецело доверял мне. Кроме Карла Ханке, «открывшего» меня, я ни с кем не приятельствовал, ни один из партийных функционеров не бывал в моем доме. Я подружился с художниками, которым давал заказы, и их друзьями. В Берлине, когда удавалось выкроить время для дружеского общения, я проводил часы досуга с Арно Брекером и Вильгельмом Крайсом, часто виделся с пианистом Вильгельмом Кемпфом. В Мюнхене моими друзьями стали Йозеф Торак и художник Герман Каспар, которого вечерами очень редко удавалось удержать от громкого провозглашения монархических пристрастий.