Читать «План «Барбаросса». Крушение Третьего рейха. 1941–1945» онлайн - страница 324

Некоторые исследователи утверждают, что Фегелейн первым обратил внимание на зверства Бах-Зелевски.

119

Эта идея обсуждалась в ОКВ, но от нее отказались из-за близости линии фронта и нехватки нужных самолетов.

120

Бургдорф занимает особое место в мифологии германской армии, потому что именно он приехал домой к Роммелю 14 октября и вручил фельдмаршалу коробочку с ампулами яда. Бургдорф предложил Роммелю сделать выбор – покончить жизнь самоубийством или ехать в Берлин и «сотрудничать» со следствием в связи с информацией, добытой под пытками у Цезаря фон Хофакера, относительно роли Роммеля в заговоре 20 июля.

121

Поведение Рузвельта в дипломатии представляется почти непостижимым. Примером может служить его письмо Черчиллю: «…Я думаю, что могу лично договариваться со Сталиным… он на дух не выносит людей из вашей верхушки. Он думает, что я лучше, и, надеюсь, будет продолжать так думать».

122

Германские оценки были немного завышены, когда говорилось о 225 дивизиях. В действительности у русских было 180 стрелковых дивизий, с 4 танковыми армиями, по 1200 танков в каждой, и дополнительно 23 отдельные танковые бригады. Кроме того, было развернуто только три кавалерийских корпуса.

123

Высокое мнение Гудериана о Гелене, «одном из моих лучших штабных офицеров», по-видимому, разделили и американцы, которые после войны поручили ему возглавить особое управление почти с тем же названием, что и его прежнее, – иностранные армии Востока. Это учреждение впоследствии перешло к боннскому правительству.

124

Теперь мы знаем, что это последнее наступление практически поглотило все вооружение и все людские ресурсы, остававшиеся у Красной армии. Ибо впервые после 22 июня 1941 года Сталин выделил все из своего резерва. Отчасти это диктовалось стратегической необходимостью – русские хотели завладеть как можно большей частью Западной Европы, прежде чем начать мирные переговоры, а отчасти – понятным тактическим просчетом. В разговоре уже после войны Жуков сказал бригадиру Сперлингу: «…Когда мы достигли Варшавы, мы не знали, как сможем продвинуться за Вислу, если только немецкие силы на нашем фронте не будут значительно ослаблены». Русские считали, что Гитлер всегда будет поддерживать максимальное сосредоточение войск против них, даже если это ставило бы под удар его другие фронты.

125

Гудериан прокомментировал это замечание сухим юмором: «На самом деле необходима почти чугунная нервная система, чтобы вести эти зондирующие переговоры с надлежащим спокойствием и ясностью мысли».

126

Позиция Риббентропа при этом разговоре не лишена лицемерия, ибо его личный секретарь фрейлейн Маргарет Бланк, давая показания на Нюрнбергском процессе (27 марта 1946 года), рассказала, как министр иностранных дел лично выбрал своего сотрудника, некоего господина Биргера, для обращения к испанскому послу в Швейцарии. Министр попросил его «выяснить относительно возможности понимания, хотя бы временного характера» со стороны Запада. Дата этого демарша приведена как «зима 1945 года», то есть по крайней мере за несколько недель до его разговора с Гудерианом.