Читать «План «Барбаросса». Крушение Третьего рейха. 1941–1945» онлайн - страница 13

Трудно чувствовать симпатию к членам генералитета, ибо основной корень их недовольства заключался в отсутствии собственного морального стержня. В поведении Гитлера их возмущала не его аморальность, а его безответственность. Отсюда их склонность пятиться назад, тянуть время под любым предлогом и со стороны наблюдать, оправдался ли риск. Кроме того, успех Гитлера в урезании их индивидуальной власти был достигнут без восстанавливания против себя основной массы офицеров или затрагивания основ профессиональной эффективности, заложенных Сектом. Это значило, что те, кто хотел изменить ход событий, должны были окунуться в политику – в область, в которую они вступали уже больше не как арбитры, а как участники, отягощенные сомнениями, раздором и не отделавшиеся от застарелого презрения к штатским, из-за чего все попытки добиться согласия между этими отдельными элементами оппозиции были заранее обречены на провал.

Очутившись вне своей среды, в незнакомой стихии, генералы шли на ощупь. Некоторые активно интриговали против режима. Другие – почти все – с сочувствием прислушивались к тем, кто интриговал, жаждали приближения момента принятия решения и ждали перемен фортуны. Большинство же, включавшее в себя обе эти категории, топили свое разочарование в работе. Результатом было такое качество штабной работы и такой высокий тактический уровень, которых не добивались ни в какой другой армии мира.

Гитлер радикально исключил армию из политики, и цена, заплаченная им, вначале казалась даже меньше той жалкой уступки, которую он обещал Бломбергу на борту «Дойчланда». Но в одном важном отношении армия выстояла, не отдав своих прав. Она упорно и постоянно отказывалась от всех попыток нацистской партии вмешиваться в проведение и управление своими внутренними делами. Генералы крепко держались за свою привилегию (скорее формальную, чем реальную) быть «единственными носителями оружия в рейхе» и дважды успешно отразили попытки Гиммлера «просочиться» в армию (один раз в кампании, организованной СС, стремящейся лишить армейских капелланов их военного статуса, а второй раз – когда было предложено учредить, «по желанию», занятия по нацистской идеологии вместо отправления религиозных служб). Армия стала убежищем для недовольных режимом, чем-то вроде неоформленного братства – политически инертным, правда, но таким, где никогда не руководствовались предписаниями и «досье» СС.

Результат был в прямом смысле слова поразительным. Весь абвер (военная разведка) был пронизан диссидентством. Его глава, адмирал Канарис, и его заместители, Остер и Лахоузен, не только позволяли разным оппозиционерам свободно использовать организацию, но и сами совершили невероятное предательство – Остер предупредил военного атташе Дании за десять дней о запланированном вторжении в эту страну и в Норвегию в апреле 1940 года; то же самое он сделал в отношении Нидерландов перед нападением на эту страну.

Другой службой, возглавляемой генералом, последовательно враждебно относящимся к режиму, был отдел экономики и вооружения Верховного командования при Георге Томасе. Однако ни Томас, ни Канарис не позволяли того, чтобы их убеждения сказывались на работе руководимых ими учреждений, точно так же, как у их собратьев-офицеров собственные чувства не мешали воевать все с той же неумолимой эффективностью. «Конспираторы» (те, кто активно замышлял смену режима), пусть едва ли заслуживали на этом этапе такого названия, не испытывали никаких ограничений в подобной атмосфере. Пропуска, литеры для проезда, переводы по службе – все можно было мгновенно устроить. Они получат и своевременное предупреждение о грозящей им опасности.