Читать «Летописи Арванды. Легенды спящего города» онлайн - страница 90

Елена Воробьева

Не мог играть… Но снова звуки теснились, бились в пустоте…

О, мама! Помертвели руки, что пели гимны красоте…

Но он причастие не принял! Священник оскорбил отца!

От слов причастника гневливых сбежала тень с его лица —

Он приподнялся с хриплым стоном… От дикой боли побледнел…

Восстав против людских законов, обряд последний он презрел!

Но он не отрекался! Мама! Он верил, знал! И сотню месс

Просил служить по нем… но слава, и слухи, что блуждают здесь…

Он проклят! Папские легаты восторжествуют, наконец —

Людская злость теперь расплата за дар, что в мир принес отец!

О, мама! Это так ужасно… при жизни гнали без конца…

Преследовали ложью праздной, а он… Он верил лишь в Творца!

Он перед смертью на мгновенье открыл глаза и прошептал:

«Сынок, я верю Провиденью, я крылья Ангела видал…

Я ухожу… но там, за гранью, теперь я буду не один…

Он оградит меня крылами… Но ты! Найди терпенье, сын…

Ты много испытаешь, прежде найдешь приют мне на земле…

Но только не теряй надежды, и — помни, помни обо мне…»,

…О, мама! Там народ лютует — вновь прогоняют его прочь…

Моя душа сильней тоскует, но, мама — скоро уже ночь…

Ты слышишь крики и проклятья? Они все громче и сильней…

В руках отца лежит распятье… Он верил! Мама, ты поверь…

Но похороны запретили… куда же нам его везти?

Как странно — люди позабыли прощенья и добра пути…

Но, мама! Разве ты не слышишь? Звук скрипки!? Так отец играл!

Послушай, мама! Только тише… отец мою тоску узнал….

Ахилл больше не рыдает, он блаженно улыбается, прикрыв глаза… Антониа са-

диться в кресло у кровати, и, положив голову сына к себе на колени, укачивает

его, словно маленького… Рядом с кроватью становиться виден силуэт — душа

Паганини.

А н т о н и а ( у г о в а р и в а я А х и л л а ) :

Мой мальчик! Успокойся… помнишь, он с малых лет своей игрой

Тебя баюкал… Даже в полночь играл тебе, мой дорогой…

Не плачь же… Ты был его счастьем, в одном тебе он видел свет —

Он над собою был не властен, тебя же он хранил от бед…

Он горд был очень, это правда, но так уж, видно, суждено…

И он имел на это право — он в ссоре с Церковью давно…

Давно проклятьем заклеймили они талант его, теперь

Пред смертью таинства лишили — нарочно оскорбив, поверь…

Не плачь, Ахилл… отец ведь рядом, пусть ты не видишь, но он здесь —

И любящим, как прежде взглядом, тебе несет благую весть!

Душа его покойна ныне, Творец не оттолкнул его!

Мы тело предадим могиле, в Италии, здесь — все равно…

И если для его покоя придется Церкви заплатить —

Заплатим… В этом старом споре придется им его простить…

Не протестуй! Он невиновен — я знаю, знаю, мальчик мой!

Но со священниками в ссоре ему не обрести покой…

А люди… им на радость горе… Ты ж успокойся — много сил

Тебе понадобиться вскоре… Так сделай, как отец просил…

Антониа оставляет сына, смотрит долгим взглядом в лицо Никколо, смахнув

слезу, подходит к окну.

А н т о н и а ( т о л п е )

Оставьте нас! Пред тайной смерти смирите гневные уста —

Он невиновен! Мне поверьте, все ложь и злая клевета!

Никколо дар был дан от Бога, и только Божья благодать

Была на нем… Его дорогу не все сумели распознать —