Читать «Бозон Хиггса» онлайн - страница 8

— Мы тебя уже третьи сутки здесь ждём, — добавил немец. — Говори.

— Меня? — переспросил Олег. — Кто ждёт? Где?

— Тебя, еврей, тебя, — откликнулся эсэсовец. — На энергостанции. Там сейчас двое. Монах и баба. Им повезло, как и тебе… Ну так как ты умер?

— Не помню, — буркнул Олег.

Кстати, что я вообще помню, подумал он. Пьянки коллегиальные на обсерватории помню. И работу помню. Расчёты и наблюдения, наблюдения и расчёты, и перетряхивание западных научных сайтов, и тоска — кому она здесь нужна, астрономия, надо было ехать, в Штаты, когда приглашали… Помню. Своеобычные субботние посиделки с Татьяной в какой-нибудь из многочисленных кафешек, и столь же своеобычные финалы этих посиделок. Горы. Походы тире медитации… Вот когда каракурт укусил, помню, такое разве забудешь…

— А говорили, что евреи умные. — Фон Вернер сплюнул между ботинок. — Хочешь сказать, что всё это, — он мотнул белобрысой головой, — тебе знакомо?

— Не всё, — проговорил Олег. — Но кое-что узнаю…

Гауптштурмфюрер пожал плечами.

— Кое-что и я узнаю, — сказал он. — Запомнишь, пожалуй, когда поползаешь по здешним скалам на брюхе. Ох, и прижали нас русские. Головы не поднять… Я вот поднял, а русский снайпер её сбрил… Помню, блеснуло на противоположном склоне, а эха выстрела уже не услышал. Очнулся весь в какой-то липкой дряни. Ни черта не соображаю, слышу только птица поёт… Ладно, не хочешь говорить, дело твоё. Идти пора, пока хатули не нагрянули.

— Кто?

— Коты здоровенные. Раза в два крупнее африканского льва.

Он невольно вздрогнул, но едва заметное движение не укрылось от пристального взгляда немца.

— Не дрейфь, еврей, — усмехнулся тот, поднимаясь. — Пушка со мною. Отобьёмся, если что.

Он зашагал к едва заметному прогалу в стене растительности. Не оглядываясь.

— Моя фамилия Сахновский, — сказал Олег ему в спину, — Сахновский Олег Яковлевич. По профессии — астроном. Работаю… Работал на Симеизской обсерватории.

Фон Вернер покосился на него поверх камуфляжного плеча.

— А на кладбище как оказался?

— Что?

— На кладбище, говорю, — повторил гауптштурмфюрер. — Не знаю, в чём дело, но живоглоты обычно предпочитают места упокоения…

Фрагменты образов, слова, никак с ними вроде не связанные, кусочки раздробленной мозаики, рассыпанные по уголкам памяти, — сложились. В чёткую до беспощадности картинку… Резкие боли в спине… Режущая боль в животе… Тошнота… Рвота… Опухоль растёт как на дрожжах… Нечем прижечь ранку — ни спичек, ни зажигалки… Впервые острое сожаление, что бросил курить… До ближайшего жилья километров пять… Ну а алуштинское кладбище так и называется — «Пятый километр». Вот откуда неприятное это воспоминание…

— Вспомнил, — заключил эсэсовец. — По глазам вижу. Ну?

— Двадцать пятого мая две тысячи девятого года меня укусил каракурт, — сказал Олег. — И, видимо, до медпункта добраться я не успел…

— Каракурт — это скверно, — отозвался фон Вернер. — Рядового Вирхова тоже кусал каракурт. Бедняге пришлось помаяться. У меня был приказ отправлять с передовой только тяжелораненых. Но Вирхов выжил. Ему была оказана своевременная помощь…