Читать «Мысли» онлайн - страница 26

Итак, человек — это сплошное притворство, наду­вательство, лицемерие, причем не только когда речь идет о других, но и о нем самом. Он не желает слышать правду о себе, он избегает говорить ее другим, и эта наклонность, противная разуму и справедливости, глу­боко укоренилась в его сердце.

131. Если бы каждому человеку стало известно все, что за глаза говорят о нем ближние, на свете не осталось бы и четырех искренних дружеских связей — таково глубочайшее мое убеждение. Его подтверждают ссоры, вызванные пересказчиками случайно вырвавшихся неос­торожных признаний.

132. Эпиграммы Марциала. — Людям по душе злое насмехательство, но не над кривыми и обез­доленными, а над спесивыми счастливцами. Кто думает иначе, тот заблуждается.

Ибо корысть — источник всех наших побуждений, в том числе и человеколюбия. Нужно расположить к себе людей человеколюбивых и мягкосердечных.

133. Жалость к обездоленным вполне уживается с корыстолюбием. Более того, люди радуются возмож­ности воздать дань добрым чувствам, прославиться мяг­косердечием, ни единой малостью при этом не пожерт­вовав.

134. Люди ненавидят друг друга — такова уж их природа. И пусть они усердно пытаются поставить свое корыстолюбие на службу общественному благу — эти их попытки только лицемерие, подделка под милосер­дие, потому что в основе основ лежит все та же нена­висть.

135. Своекорыстие послужило основой и материалом для превосходнейших правил общежития, нрав­ственности, справедливости, но от этого не перестало быть все тою же гнусной основой человеческой приро­ды, тем же figmentum malum: оно прикрыто, но не уничтожено.

136. Пристрастие к собственному “я” заслуживает ненависти: вы, Митон, только скрываете его, но отнюдь не уничтожаете, значит, и вы заслуживаете ненавис­ти. — “Вы не правы: и я, и подобные мне, мы ведем себя так предупредительно со всеми, что ни у кого нет оснований нас ненавидеть”. — Это было бы верно, когда бы “я” заслуживало ненависти только за причиняемый им вред. Но моя к нему ненависть вызвана его непра­ведностью, его почитанием себя превыше всего и всех, поэтому я всегда буду его ненавидеть.

Короче говоря, у человеческого “я” два свойства: первое — это “я” неправедно по самой своей сути, ибо ставит себя превыше всего и всех; второе — оно стеснительно для других людей, неизменно стараясь под­чинить их себе, так как “я” враждебно всем прочим “я” И жаждет тиранически управлять ими. Пусть ваше “я” уже не стеснительно для ближних, но оно по-прежнему неправедно и, значит, немило всем ненавидящим неправедность, зато мило таким же неправедным, у которых стало на одного врага меньше; итак, вы непра­ведны и только у себе подобных способны вызвать при­язнь.