Читать «Гермес Трисмегист и герметическая традиция Востока и Запада» онлайн - страница 295

Прежде всего обращает на себя внимание его постоянный, встречающийся со времен среднего царства эпитет: "владыка словес бога". Как понимать этот эпитет? Нечего и говорить, что перевод, или вернее сказать, переводы mdwt mtr Бругша: "die heilige Sprach" и "die Sprache der Gotter" не годятся, следует переводить: "слова бога". Но что значит "слова бога"? В канобском декрете "писание слов бога" переведено по-гречески ураццата Сера. = иероглифы, т. е. под именем "слов божиих" понималось в это время все, что имело более или менее религиозный характер и писалось иероглифами, или, по меньшей мере, тщательным иератическим письмом, в отличие от литературы светской, для которой употреблялась демотика. Если мы взойдем в классические эпохи, то в одном из интересных писем собрания pap. Anastasi (V, 15, 6) мы найдем увещания одного писца другому о преимуществах чиновничьей карьеры: "мне говорят: ты бросаешь книги, погружаешься в удовольствия, обращаешь лицо твое к сельским занятиям, оставляешь позади себя "слова бога". Здесь этот термин параллелен понятию "книги" и обозначает собой предмет занятий лица, прошедшего придворную школу, т. е. письменность вообще. Но чем объясняется термин "слово" для понятия письма? Сама собой напрашивается аналогия с нашим "словесность". Кроме того, возможна аналогия и с термином "слово Божие". В одной из древнейших частей Книги Мертвых, 68-й главе, восходящей к XII династии, найдем упоминание о писании слов бога книги Тота, которое возвращает покойнику пользование его телесными способностями. Само собой разумеется, что речь идет о Книге Мертвых, состоящей из "слов бога", т. е. формул, восходящих к богу и произносимых Осирисом-покойником. Тот был, как мы увидим, и автор этих формул, и постоянный источник, научавший им, а потому и "владыка" их. Достаточно известны верования египтян в силу слова, особенно слова божия, чтобы понять, до какой высоты мог возвыситься в представлении народа бог-хозяин магических формул.

Прежде чем оставить на время Ермополь и перейти к изложению судеб представлений о Тоте, необходимо остановиться еще на его загадочных обитателях и их интересных функциях. Магический папирус Гаррис заключает в себе между прочим одно из заклинаний против крокодила, к которому присоединено следующее предписание: "это произносится над изображением Амона о 4-х головах овна на одной шее, нарисованном на глине с крокодилом под ногами и прославляющими его Хмуну направо и налево". Иллюстрациями к этому служат бесчисленные изображения на так называемых подголовниках, где павианы с воздетыми руками стоят по обе стороны солнечного божества о 4-х бараньих головах. И в более ранние эпохи (подголовники не древнее саисской эпохи) мы весьма часто встречаем павианов, приветствующих солнце, причем число их колеблется между 3 и 8. Что здесь павианы тождественны с Хмуну, которые, как мы видели, обыкновенно изображаются с головами лягушек и змей, видно хотя бы из того, что последние иногда и помимо этой сцены заменяются павианами, например в Филе, равно как и наоборот, в этой и аналогичной сценах выступает обычная огдоада. Так, заглавное изображение Метерниховой плиты, с которым мы уже имели случай встретиться, дает павианов, стоящих по сторонам 4-х стихий; параллельный ему кирхерианский обломок дает в этом месте огдоаду в обычном виде и с обычными именами; в таком же виде приветствуют они солнце в изображении на груди позолоченного луврского саркофага; в изданном Пьерре ритуале плача над Осирисом к последнему обращаются между прочим со следующей фразой: "Тебя превращает в прославленного (ihw) Тот в Ермополе; тебе воздает приветствие огдоада, как делают это отцу твоему Ра боги Хесерта!", и наконец в тексте "комнаты коровы" гробницы Сети I призванные Ра "отцы и матери" становятся по обе стороны его, касаясь лицом земли. Таким образом, дело ясно: змеи и лягушки – существа, рождающиеся из ила после каждого наводнения, самые первобытные; они были с Ра в хаосе и восхвалили его при появлении (т. е. существовали раньше его). Солнце-Ра, как мы видели, воссияло из Ермополя, и боги последнего были первыми, выразившими восторг природы при появлении лучезарного, животворного светила. Но возникает вопрос: при чем здесь павианы? Масперо отвечает на него весьма остроумно тем, что египтяне будто бы еще в глубокой древности подметили у этих животных проявления экстаза при восходе и закате солнца, а потому и поместили их в соответствующем месте и при обзоре хождения Ра по преисподней. Мне кажется, что этот ответ не может быть назван полным: он не объясняет, почему павианы, приветствовавшие солнце, так часто называются именами, не только не имеющими ничего общего с ермопольской огдоадой, но даже обнаруживающими совершенно другую систему и другой цикл понятий. По всей вероятности, мы имеем дело со смешением двух разных первоначальных представлений: о павианах, приветствующих солнце, и о первобытных божествах, поклонившихся ему при его появлении. Последствия этого смешения будут еще более понятны, если мы обратим внимание на то, что павиан, подобно ибису, был священным животным Тота.