Читать «Том 6. Третий лишний» онлайн - страница 51

Зыбь все тяжелее. Сбавляем ход до десяти узлов.

Ветер начинает усиливаться со стремительностью стартующей ракеты. Ночью уже девять баллов. И идем едва по шесть миль.

Очередная ночная феерия: летящий в прожекторах, злобно танцующий, залепляющий лобовые стекла снег. Мгновения ослеплений, когда нос судна встречает удар волны, и столб пены, веер брызг отражают нам в глаза весь свет мощных прожекторов. Это как вспышка магния в темноте.

В рубке масса разнообразных звуков: гудят репитеры, шуршат стекла и моторчики снегоочистителей, в мельчайших щелях свистит ветер, удары волн, вибрация от главных двигателей, дребезжащий шум от заклиненных дверей, но говорить можно почти не напрягая голоса.

Где-то во тьме мыс Бегичева, впереди по курсу полуостров Сакеллари — приличный кусочек планеты выделили скромному соседу моего детства. Далековато, правда, от канала Круштейна и ленинградского острова Новая Голландия… Но тем приятнее родные имена на карте.

У нас шторм восемь баллов, волна — семь, едва идем. В Молодежной — штиль.

У нас штиль, в Молодежной — ураган, ветер пятьдесят метров в секунду.

Который раз уже повторяется такая зловещая ерунда.

В 15.30 седьмого марта вышли на радиотелефонную связь с «Брянсклесом». До чего приятно услышать голос Аркадия Сергеевича Конышева, таким родным повеяло, таким прорывом из «третьего лишнего».

Его первые слова после приветствий:

— К нам бы сейчас сюда Константина Михайловича, а? Какую бы он красоту увидел! Мы за айсбергом от шторма прячемся, дрейфуем вам навстречу помаленьку. Как здоров?

Юра:

— Виктор Викторович, не загружайте эфир и дайте-ка мне, пожалуйста, трубочку. — Физиономия Юры процеживает раздражение, как сито.

Прошу прощения, передаю трубку.

— Здравствуйте, Аркадий Сергеевич! Сразу, так сказять, быка. Мне тонн двести топлива можете дать? — спрашивает капитан пассажирского лайнера Ямкин у капитана лесовоза-пятитысячника.

В эфире растерянная пауза.

— Юрий Иванович, — говорю я возможно миролюбивее и мягче, — при такой температуре топливо не пойдет…

— Пока я вас ни о чем не спрашиваю, — обрывает меня старый товарищ.

Опять прошу извинения.

Раздается даже какой-то испуганный голос Конышева:

— Да что вы, Юрий Иванович! Мой самогон не пойдет при такой температуре ни под каким соусом!

Не хотел бы я оказаться сейчас на месте Юры — такой ляп для матерого моряка на глазах всех вахтенных хуже хука и свинга.

Чтобы не отягощать его своим присутствием, забиваюсь в угол.

На душе кошки скребут. Вам, конечно, кажется, что маленькая ошибка-оговорка одного моряка в присутствии другого — чепуха и ерунда. Вообще-то это так. Но не в нашем случае.

Ямкин:

— Я переправлю вам зимовщиков на вельботах. Вы пойдете в Молодежную, ошвартуетесь, вернетесь со сменой. Я их сразу схвачу.