Читать «Том 6. Третий лишний» онлайн - страница 460

Капитан же, который хотел, согласно традиции, остаться на судне до момента фактической гибели (вместе с аварийной партией), покинул судно только после этого приказа… Вертолетчики США сняли экипаж. Наших моряков картинно принял Рейган, одновременно наградив спасателей-вертолетчиков. Такое не могло понравиться высокому начальству.

Теперь о „Нахимове“ и „Васеве“. Давайте сравним — Чурбанову дали 12 лет, капитанам по 15 (без права апелляции). Вот почему буду писать еще одну книгу на морском материале — слишком плохи дела на флоте.

Последней каплей в этом решении было выступление следователя Б. И. Уварова по телевидению. Даже эксплуатацию парохода (!) „Нахимов“, который старше меня сегодняшнего, следователь признал нормальным делом, показав зрителям железяку, здоровенную железяку, назвав ее „кусок борта“. Сколько времени этот следователь занимается крупнейшей морской аварией и не уяснил даже того, чем „обшивка“ отличается от „борта“! Просто-напросто жестко-обвинительный характер следствия по делу об этой аварии был заложен еще Алиевым — председателем госкомиссии…»

«Уважаемый Виктор Викторович!

После опубликованного в „Ленинградской правде“ интервью с Вами и слов, ответов, касающихся гибели т/х „Адмирал Нахимов“, пишет Вам мать, потерявшая на нем дочурку 29 лет, „без вести пропавшую“ — „не найденную“.

Из Ленинграда девушка разговаривала с ней за полминуты до того, как „Нахимов“ ахнул. Парень слышал ее крик после того, как корабль ушел под воду. И таких не одна она, и не найдены?!

Езжу в Новороссийск на годовщины и 8 марта (ее денечек был и самый, самый для меня). Не могу здесь без нее!

Знакомилась с делами в Прокуратуре. Прошла Верховный суд — в свое 60-летие. С кем только не разговаривала за эти, уже почти 3,5 года.

Чем дальше, тем больше в рассказах участвовавших, очевидцев появляются слова: „Тайна должна быть снята!“ и т. п.

Дочурка была инженер-математик в морской в/ч, в 1985 году получила грамоту за второе место по плаванию, и никто не верит, что она могла утонуть. Человечек, без которого всем плохо, неуютно, а мне каково?

Спасшиеся, знавшие ее всего 10 дней, посвятили ей строки на памятник: Безвременно ушла из жизни ты, Нам никогда с утратой горькой не смириться, И образ твой у нас хранится, Как воплощение любви и доброты.

А муж архитектора памятника погибшим, видя нас, потерявших детей — надежду в жизни, — сложил строки: Бессилья боль надорванных сердец, Отчаяния тягостное бремя, Трагедии немыслимый конец, Остановил навеки ваше время…

Не знаю, доживу ли я до того времени, когда Вы или кто другой напишет книгу о ПАМЯТИ НАШИХ.

Сама я инженер-кораблестроитель с „Малахита“, отработала 34 года с перерывом на лечение дочурки от полиомиелита. Сын 10 лет служил на подводных лодках на Камчатке, а после гибели дочки, ради меня, переведен в Ленинград.

Все 10 лет, что он служил, мы с дочей думали — „только бы обошлась автономка“…