Читать «Братишка, оставь покурить!» онлайн - страница 155

А потом вдруг резко, словно поворотом тумблера, включились воспоминания. И мгновенно вспучились вопросы, требуя мгновенного ответа.

Где я? Что со мной? И я мгновенно вскинул веки. Я лежал в больничной палате. Это понял сразу — у них всегда настолько специфичный вид, что его ни с чем не перепутаешь. Стены комнаты были выкрашены масляной синей краской. Беленый потолок был кое-где заляпан пятнами раздавленных мух и комаров.

Я лежал на кровати, стоящей под окном с настежь распахнутой створкой, слегка, до пояса прикрытый простыней. За затянутым густой сеткой проемом разбрасывал листьями солнечные блики густой сад, сквозь зелень которого ярко голубело небо.

Я лежал на туго крахмальном белье, а рядом увидел тумбочку, на которой в вазочке небрежно и в то же время щедро, ворохом, торчала охапка цветов.

Стало ясно, что, во-первых, я в госпитале, во-вторых, не в Афганистане, в-третьих, я, по всей видимости, жив. Оставалось неясно, во-первых, что со мной произошло, во-вторых, в какой степени я ранен и не отрезали ли у меня что-нибудь, в-третьих, что же с Любашей. Сальдо не в пользу ответов.

Хватит лежать! Пора дать ответы на все вопросы! Начнем по порядку. Первым делом я попытался пошевелить пальцами рук и ног.

С облегчением вздохнул — все действовало, ничто нигде не болело. Значит, можно сделать то, чего я, признаюсь, ужасно боялся. Я поднял голову и посмотрел на свое вытянувшееся тело. Руки поверх простыни, ноги под материей хорошо просматриваются. Значит, будем жить!

Кряхтя, я попытался приподняться. Тело слушалось, хотя тут же закружилась голова. Сколько же это я пролежал? И где же все-таки я?

Вспомнился невпопад рассказ о том, что якобы где-то в горах в Пянджшерском ущелье в пещерах нашли большой госпиталь, в котором иностранные врачи обучали афганских коллег делать операции по ампутации конечностей. Обучали на наших пленных солдатах и офицерах. Якобы когда в те прекрасно оборудованные пещеры ворвались наши десантники, там на койках лежали только изуродованные обрубки людей — без рук, без ног, а то и без языков… Они лежали — и единственное, чем могли выразить свои чувства — так только слезами…

Нет, этого со мной не произошло, — испугался я. Я жив-здоров, руки-ноги на месте, язык… Я высунул язык. На месте.

Надо ж было такому случиться, чтобы именно в этот момент в палату вошла смуглая девушка в белом больничном халате. И почему-то сразу угадала, почему пациент сидел с высунутым языком, хотя я его и втянул тут же на место.

— Что, языком любуетесь? — засмеялась она негромко. — За те слова, которые вы кричали в беспамятстве, вам бы его и в самом деле не мешало бы укоротить.

Говорила она по-русски правильно и четко, хотя с едва заметным акцентом. Правда, каким именно акцентом, я не понял.

Я торопливо поправил на себе простынку. Она снова засмеялась, но на этот раз ничего не сказала. А могла бы — пока я был без сознания, она меня всего, наверное, не раз созерцала. Да и не только меня. В этом отношении у них, хирургических сестер, стриптиз, небось, каждый день. Причем, не только стриптиз — физиология человека, даже находящегося без сознания, функционирует исправно и регулярно выводит из организма отработанные продукты, так что сестрам приходится еще обслуживать пациентов…