Читать «На прибрежье Гитчи-Гюми» онлайн

Тама Яновиц

Тама Яновиц

На прибрежье Гитчи-Гюми

Посвящается Дэвиду Яновицу

Мы дома

За ужином то вилки,то ножи – все валитсяиз рук. Все как-то не с руки.В рыбе кости. В суфлескорлупа. В печенье песок.Мы жуем и жуем. И коль милосердиеначинается с дома, то мы – на Луне,смотрим в калейдоскоп,но с обратной его стороны,как наша скрипучая мебельпошла ходуном. Пластинкискривились в подвале.На вертушку, как туша на вертел,насаженный, вальс стонет,покуда наш отпрыск мясистый орет.Пора обменять его в «Сирсе».Платили мы не за такого.Детали его проржавели.Мы завещаем себя для науки.Лондон иль Ларчмонт звонит,кто-то настойчиво ждет,когда мы отчалим. Кому-тонужен желудок, сердце и глаз.Добрых вестей ждать недолго.Придет человек с пылесосомвысосать мертвые клетки из нашей кровати.Мир станет ужас внушать.Но никого не колышет.Над окосевшим нашим столомвоздух даже не дрогнет.Из наших собранный деталей анонимбудет палец сосать, уклоняясьот низколетящих столовых приборов.

Филлис Яновиц

1

Мама достала упаковку яиц.

– Только не это! – закричал Леопольд. Ему недавно исполнилось шесть. – Опять яйца? – Он взял коробку, отнес ее в кухонный закуток и принялся разбивать яйца в миску.

Через час он позвал нас ужинать. Когда мы уселись, он вышел из кухни, неся в руках нечто очень похожее на суфле, только формы для суфле у нас нет, поэтому он приготовил это в стеклянном противне для лазаньи.

– Леопольд! – воскликнула мамочка. – Чудо какое! Откуда ты знаешь, как это делается?

– По телевизору видел, – сказал он.

Суфле, или что это там было, оказалось чуть суховато, но мамочка сказала, что теперь будет искать на распродажах Армии спасения настоящий сотейник. Мы все были потрясены. Польщенный Леопольд скромно потупился. Такого огромного носа я не видела ни у одного ребенка. У него отец немец.

– Твой отец был шеф-поваром, Леопольд! – внезапно заявила мамочка. – Я разве не говорила? Или просто поваром – точно не помню.

– Кровяная колбаса, кислая капуста, – сказала Мариэтта, накручивая на палец прядь белокурых волос, – венский шницель и креплах.

– Кажется, ты говорила, что он был кинооператором, – сказал Пирс.

– Да ну, – махнула рукой мамочка, – какая разница.

Вид у Леопольда был смущенный, и уши покраснели. Он вообще не любит мамочкиных разговоров о его отце, а она о нем говорит так же часто, как и о других отцах.

– Я тебя обожаю, – сказала она вдруг.

Леопольд вскинул на нее глаза.

– За что? – спросил он почти сердито.

Повисла пауза.

– Не знаю, – ответила мамочка.

– А сколько тут калорий? – поинтересовалась Мариэтта.

– Наверное, около шестисот, – ответил Леопольд и нервно прикусил губу.

– Всего? – спросила мамочка. – Или в одной порции?

– В одной порции, – сказал Леопольд.

Мамочка с Мариэттой отложили вилки.

– «И простились с Миннегагой, – мрачно сообщила Мариэтта, уставившись в пустоту, – Приготовили могилу ей в лесу глухом и темном».

– В следующий раз могу сделать без масла, – сказал Леопольд. – Или без сыра.

– А мне, например, понравилось, – сказала я.

Теодор запел:

Когда роза отцветает,Остаются лепестки.Когда вилкою махаешь,Ей горох не подцепить.