Читать «Магус» онлайн - страница 9

— Прости, — Фантин постарался незаметно спрятать кинжал обратно в ножны. — Итак, для чего я тебе понадобился?

— Не спеши. Сядь, поешь, выпей… хм… ну, не молока, так чаю, чай же ты пьешь, верно? Тебя хотел видеть один человек, он скоро подойдет… Да не дергайся ты! Всюду видишь одни засады и облавы, сядь, говорю, поешь, а то обижусь вконец! Ну же, Фантин!

Ладно! — сел, у Рубэра уже и отдельный столик освобожден, тарелками спешно обставляется, чайничек изящный из носика пар пускает; запахи такие-е-е!.. — руки сами тянутся к ножу, но не чтоб ударить кого-нибудь в бок — чтобы нарезать холодные говяжьи языки с артишоком, посыпать тертым сыром ньокки да полить чесночным соусом знаменитые Ходяговы каштановые оладьи, да раздумчиво откусить, пожевать не спеша. Чем мы не господа?! Фамилией не вышли, кровь не та — но и нам жизнь улыбается, верно, Рубэр?

Поговорили о том о сем, и Ходяга вскочил: дела, дела! некогда рассиживаться, даже с таким дорогим гостем, — вечер в самом разгаре, надобно отдать распоряжения, проверить, озаботиться… А ты, Фантин, кушай, не беспокойся.

Фантин кушал. Фантин не беспокоился. Он цепко всматривался в каждого входившего, но почти сразу же отводил взгляд. «Не тот». «Не эти». «Вряд ли».

И так далее.

Когда час Секача был почти на исходе и кое-кто из посетителей начал выпивать «на коня» (хоть большинство и пришли, и уйдут отсюда пешком), — Фантин признался сам себе: вечер удался. Готовили у Рубэра отлично, таинственный незнакомец, алкавший встречи с Лезвием Монеты, так и не явился. Если бы не музыкантишка со своими тягучими песнями… Впрочем, во-первых, песни были не такими уж скверными, а во-вторых, он уже перестал их петь, отдыхает, наверное.

Ну, хорошо. Позабавились и будет. Надобно позвать Ходягу, рассчитаться за ужин и идти себе подальше от «Сапога», сегодня, как раз этак начиная с часа Крысы, у Фантина есть чем заняться. Ту виллу, за которой он вчера наблюдал, следует еще разок осмотреть, уже с других точек, а чтоб туда добраться, выходить нужно прямо сейчас.

— Как вам мои песни?

Это, конечно, музыкантик. Он, не спрашивая разрешения, садится на лавку напротив Фантина; здесь, за столом Лезвия, царит мягкий сумрак, лицо бренчальника плывет туманом… да нет, понимает Фантин, лицо musicus'а в самом деле расплывается, черты его нечетки: вот, например, нос, какой у него нос — крючковатый? курносый? с горбатинкой? — не разобрать! Форма усов и бороды тоже изменчива, если не смотреть в упор, а как бы краем глаза, тогда кажется: вот-вот уловишь настоящую, но нет, все время ускользает.

Только взгляд не меняется.

Он вообще как будто с другого лица: внимательно-острый, насмешливый, самую малость уставший. Не горлопанский взгляд.

— Так как вам понравились мои песни?

— Хорошие песни. — И Фантин выкладывает на стол монетку: если хорошие, значит, нужно заплатить. Знаем, знаем, для чего задаются подобные вопросы! — Что-нибудь еще?

— Да, — говорит музыкант. И проводит рукой по глазам, как будто притомился петь-играть и хочет снять с лица усталость.