Читать «Г. В. Плеханов» онлайн - страница 5

2

С огромной силой ударилась дружина Народной Воли о царский престол — и разбилась. Момент величайшего торжества Исполнительного Комитета и его победы был и моментом его гибели. Дальше следует агония, мучительная и долгая. Гибнут люди, заместить которых некому; разрушается организация, падает дисциплина, стойкость; и, наконец, терпит крушение вся система — программа, тактика, теория. Распадается Здание народничества, и бессильны попытки эпигонов склеить, соединить, сколотить разваливающиеся части.

Этот печальный период полон внутренней драмы. Воины революции не хотят примириться с тем, что сражение проиграно. Они идут в отчаянии вперед и вперед и гибнут один за другим, гибнут в одиночестве, потому что кругом уже пусто, сочувствующие разбежались и кое-кто из оставшихся задумывает измену и предательство. И там, где пламенела вера, чадит равнодушие, разочарование, озлобленность.

Не Плеханов нанес смертельный удар народничеству своими статьями 80-х годов. Критика его носила уничтожающий характер, но ни одно народное движение не погибало от статей и критики. Блестящие статьи Плеханова «Социализм и политическая борьба» и «Наши разногласия» в свое время не произвели особого впечатления и были известны только весьма ограниченному кругу читателей. Плеханов очень легко преодолел иллюзии народничества, веру в «особенный путь», лежащий перед Россией, преклонение перед исторически врожденным социализмом крестьянина-общинника, веру в легкость политического переворота и захвата власти. И он спокойно, уверенно и холодно рассекал, анатомировал народничество, когда оно еще сжималось судорожно, истекая кровью, и упорно отказывалось умирать, и еще способно было владеть умами и душами молодежи, вдохновлять на бой и посылать на смерть. Странное впечатление производят эти статьи. В них Плеханов расстается со своей собственной молодостью, со своими увлечениями и иллюзиями, но эта удивительная героическая полоса русской истории и его собственной жизни никак не отразилась в безукоризненно отточенных, холодных, сталью сверкающих полемических оборотах речи. Плеханов прав, тысячу раз прав, логика его непобедима, но живую, увлекающуюся, ищущую борьбы молодежь тянуло не к нему, а к другим, кто поднял и все еще держит знамя «Народной Воли». И только потому Плеханову так легко удавалось отделываться от иллюзий, что непосредственные впечатления от жизни не имели силы над ним. Он не прятался от них, не убегал в кабинет; напротив, внимательно наблюдал и проявлял живейший к ним интерес. Но все пропускал через лабораторию своего анализа, где впечатления — жизнь и страсть — превращались в понятия и подлежали прежде всего строгой и неумолимой классификации и примерке но схеме.

В этих своих статьях 80-х годов Плеханов выступал проповедником политической умеренности, политического расчета. Это не входило прямо в его задачу. Напротив, он считал себя непримиримым революционером и в непримиримости видел революционную добродетель. Но современникам он казался постепенновцем, проповедником мирной пропаганды, культурно-социалистической просветительной работы. Чтобы выяснить теоретическую несостоятельность народничества, Плеханов подробно разобрал взгляды отечественных бакунистов, бунтарей, сторонников захвата власти — русских бланкистов в ткачевском их перевоплощении, террористов. Их веру в чудо народного бунта, политического переворота, удачного заговора, успешного взрыва он развенчивал беспощадно. Для непосредственной революционной борьбы, для героических подвигов в духе времени не оставалось места. Что противопоставлял этому Плеханов? Социалистическую сознательность пролетариата, которого еще нет, издание книг для этого будущего читателя; подготовку работников-пропагандистов. Над группой «Освобождение Труда» подсмеивались; сторонников Плеханова иронически называли «освободителями» и сомневались в том, можно ли их назвать революционерами.