Читать ««Долина смерти». Трагедия 2-й ударной армии» онлайн - страница 72

Наступление назначили на 2.30 ночи, т. е. уже на 22 января 1942 г. Мороз стоял небывалый — более 40 градусов. Бойцы расположились на опушке леса. Я приказал командирам рот неусыпно следить за ними: уставших людей клонило ко сну, долго ли замерзнуть. Несмотря на это, перед самым началом наступления обнаружили двоих замерзших солдат.

А мороз все крепчал. В ночной тишине слышался только треск разрывающейся от мороза коры деревьев. Внезапно справа раздалась автоматная очередь, потом другая. И опять все стихло. Потом мне дали знать, что ранены начштаба бригады майор Старцев и мой второй помощник младший лейтенант Спицын, который бросился на помощь раненому майору. Итак, мы начали терять людей, еще не начав наступление. Перед самым наступлением немцы зажгли то ли сарай, то ли стог сена. По снегу, казалось, катился на нас огненный шар. Поначалу никто не мог определить, что это, и поэтому моральное состояние было пренеприятное. (Сейчас я понимаю состояние немцев под Берлином, когда на них были направлены лучи ста сорока прожекторов, обрушились вой сирен, залпы «катюш» и грохот танков!)

Но вот наступило время нашего выхода. Троекратно прогрохотали приданные нашему батальону пушки и замолкли из-за отсутствия снарядов. Где-то далеко впереди, куда нам следовало идти, затутукали «катюши». Полетели огненные сигары. Прозвучали три залпа.

Когда вновь наступила тишина, мы начали наступление. Все поле почернело от наших шинелей. Шли молча. Только слышно было, как скрипел под ногами снег. Слева двигалась первая рота, справа — вторая, я со своим штабом — в середине, за нами третья рота, взвод автоматчиков и т. д. Шли долго в тишине, справа над лесом взвивались красные ракеты. Скорее всего, это подавали сигнал наблюдатели или «кукушки» немцев.

Через какое-то мгновение тишину разорвал грохот снарядов, минометных гранат, впереди засверкала, забушевала огненная метель трассирующих пуль и автоматных очередей. Совсем близко услышал почти детский крик: «Мама!» Потом другой голос просил: «Товарищи, добейте меня…»

Чувствую, нервы напряжены до предела. Но, странное дело, голова работала ясно. Я без страха смотрел на стремительно несущийся смертоносный огонь пуль и отрешенно думал: «Какая-нибудь из них сейчас сразит и меня…» Я не потерял даже способность удивляться, почему несущийся прямо на меня огонек-убийца вдруг сворачивал вбок или со свистом пролетал над моей головой.

Как боевая единица я был нуль. У меня в руке был только наган. Как командир я был еще менее полезен своему батальону, так как управлять было нечем — отсутствовали средства связи. Да и едва ли в грохоте разрывов, треске автоматов и пулеметов слышен был мой голос, приказывавший: «Не отставать! Вперед! Рассредоточиться!»

Вдруг земля стала уходить из-под ног. Мы спускались в какую-то ложбинку. И тут немец взял нас в кинжальный огонь. С обоих флангов оглушительно затрещали, засверкали пулеметные очереди. Я истошно заорал: «Бегом! Вперед!» — так как знал, что единственное спасение от такого огня — быстро уйти из-под обстрела. Собрав последние силы, я помчался вперед и выскочил на бугор. Внезапно навстречу мне затарахтел крупнокалиберный пулемет, и в то же мгновение я почувствовал тяжелый удар по ноге, точно двинули по бедру оглоблей или ломом.