Читать «Взгляни на небо» онлайн - страница 2
Илья Львович Дворкин
— Ура! — крикнул Володька.
— Ра-ра-ра! — завопил щен и укусил Каспийское море. За самый краешек.
Потом он стал сердито плеваться и во весь голос обругал море: зачем оно такое невкусное, соленое.
Это был на редкость жизнерадостный и нахальный щен.
Володька, как крокодил, выполз на брюхе до половины из воды и сказал:
— Здравствуй, очкарик.
Щен подмигнул ему обоими глазами и отважно ткнул прохладным шершавым носом в шею.
— Тебя как зовут? — спросил Володька. Щен не ответил.
— Ты что это — разговаривать не умеешь? — рассердился Володька.
Щен печально покачал головой.
— Научим, — пообещал Володька и добавил: — А как тебя зовут, я и так знаю. Тебя зовут Филимон. Так? Фи-лимоша.
Щен ликующе взвыл и запрыгал, отрывая от земли сразу четыре лапы, будто они у него были на пружинках.
Потом он посерьезнел, торжественно подошел к Володьке, потерся головой о его щеку и похлопал лапой по плечу.
Но не фамильярно, а ласково. Просто они сразу понравились друг другу и стали друзьями. Бывает ведь так — сразу. С первого взгляда.
Такие вещи случаются только на море. Может быть, на каком-нибудь приличном море, на каком-нибудь там океане, все иначе, но на Каспийском бывает так: то пекло рыжее мохнатое солнце и вода стояла плоская, как в блюдце, то вдруг ни с того ни с сего завыло, закрутило, солнце занавесилось рваной серой тучей, а волны стали бестолково болтаться в разные стороны.
Они не катились ровненькими рядками к берегу, как на всяком нормальном море, а суматошливо плескались, сшибались друг с дружкой, как пьяные, и дубок на них мотался в разные стороны, плясал пробкой, а пассажиры мотались в дубке и кляли все на свете.
В Поркатоне они канючили сладкими подхалимскими голосами, просили «товарища доброго капитана взять с собой в Ленкорань трудящееся крестьянство, потому как там базар», а дубок все равно идет пустым.
И отец сжалился.
А когда приперло, честили отца на чем свет стоит, будто он их насильно посадил в дубок, и требовали «вертать обратно».
Но Володька только усмехался. Не такой отец человек, чтоб «вертать обратно».
Особенно одна разорялась. Такая здоровенная женщина с багровым лицом и маленькими заплывшими глазками.
Она сидела на своих полосатых мешках и выкрикивала бессмысленные злобные слова.
А когда ее окатило волной и десяток ее цветастых юбок, надетых одна на другую, облепили толстые ноги в смазанных сапогах, она совсем взбесилась. Рот ее не закрывался. Он стал похож на напряженную синюю букву О, а глазки зарылись в лоснящиеся щеки.
Хорошо еще, что ветер расшвыривал этот гвалт, а то можно было бы оглохнуть.
Филимон болезненно морщился и отворачивался.