Читать «Олений заповедник» онлайн - страница 236

Мое мнение как человека стороннего: этот роман будет запрещен для некоторых кругов общества и вполне может вызвать обвинение в непристойности, но это должны, конечно, определить наши юристы. Если мы заранее будем к этому готовы, выступим единым фронтом, отнесемся к этой проблеме положительно и запустим роман в производство — я за публикацию, но, боюсь, такого единства невозможно достичь, а раз так, мы должны отклонить рукопись, несмотря на то что — я уверен — роман будет бестселлером в ближайшие пару лет. Это работа серьезного художника…»

Восьмым издательством было издательство «Патнем». Мне не хотелось отдавать туда роман. Я намеревался отправить его в «Вайкинг», но Уолтер Минтон твердил: «Дайте нам три дня. Мы сообщим вам наше решение через три дня». Итак, мы отправили роман в «Патнем», и через три дня он был принят без всяких оговорок и без просьбы что-либо изменить. Я одержал победу, добился своего, но в действительности не был счастлив. Я так озверел от любезных отказов, которые присылали издательства, не желавшие меня печатать, что уже готов был получить отказы от двадцати издательств, напечатать «Олений заповедник» на собственные деньги и постараться написать своего рода историю издания книги. Но вместо этого я связался с Уолтером Минтоном, который с тех пор приобрел славу издателя «Лолиты». Он единственный среди известных мне издателей, из кого вышел бы хороший генерал. Через несколько месяцев после того, как я связался с «Патнемом», Минтон поведал мне: «Я готов был взять „Олений заповедник“ не читая. Я знал, что благодаря вашему имени мы продадим достаточно экземпляров, чтобы оплатить выданный вам аванс. А кроме того, я полагал, что когда-нибудь вы напишете книгу, подобную „Нагим и мертвым“», — это самая верная стратегия для тех, кто не боится цензуры.

Я постарался оросить всю эту историю минимумом слез, но то, что «Олений заповедник» прошел через нервные системы сотрудников восьми издательств, оказалось не столь полезно и для моих собственных нервов, неполезно это было и для того, чтобы начинать новый роман. За десять недель, в течение которых роман преодолел путь от «Райнхарта» до «Патнема», я растратил энергию, которую тщательно накапливал целый месяц. Можно назвать невеселой комедией то, как я сжигал себя за два-три часа бурных разговоров по телефону. Я никогда не отличался деловитостью, но в те дни, когда носил рукопись «Оленьего заповедника» из издательства в издательство, я стал похож на одержимую сценой мать, которая пихает свое дитя в каждую продюсерскую контору. Я стал для своей рукописи агентом-любителем, посыльным, редакционным консультантом, сделался Макиавелли застолий, шутом затяжных коктейлей. Я поспешно изучал издательское дело и совершал сотню ошибок, платя за каждую дополнительной растратой энергии.

В определенном отношении в этом был смысл. Впервые за многие годы я приобретал опыт, который когда-нибудь даст плоды, и не обращал внимания на то, что некоторые незначительные события не приносили практической выгоды. Я даже походя оскорбил нескольких издателей, словно желая определить пределы допустимого. Я старался найти новое соотношение вещей и немалому научился. Но я так и не узнал, какой у меня получился бы роман о концентрационном лагере, если бы спокойно сел за работу, когда вернулся в Нью-Йорк, и «Олений заповедник» был вовремя опубликован. Возможно, я несерьезно относился к такому замыслу, возможно также, я кое-что растерял, но, так или иначе, тот роман исчез из поля моего зрения.