Читать «Лицом к подсознанию. Техники личностного роста на примере метода самотерапии» онлайн - страница 37

Позже я обсудила этот фильм с одним из моих студентов, которого тоже сильно взволновал тот эпизод. Он, так же как и я, использовал самотерапию для выявления своего скрытого чувства. Но его эта сцена со статуей заставила почувствовать себя тем самым ребенком, отчаянно нуждающимся в материнской любви. Интересно, что мать этого студента чрезмерно опекала его, тогда как я в возрасте пяти лет лишилась матери. Нетрудно догадаться, что если бы я попыталась понять, что означает для меня этот эпизод, оставаясь при этом хладнокровной, я отождествила бы себя с лишенным любви ребенком.

Однажды я ходила на оперу Верди «Трубадур». Там есть сцена, где старая цыганка рассказывает, как ее мать была сожжена на костре по приказанию старого графа. Дочь решила отомстить. Украв у графа сына, она решила бросить его в тот же костер, но обезумев от горя, совершила страшную ошибку: сожгла собственного ребенка. Музыка, действие, сюжет — у меня мурашки бегали по спине от всего этого. Я была в ужасе. Тогда я спросила себя: «О чем мне это напоминает?» И снова почувствовала, как страдаю от старой скрытой вины, вспоминая с сожалением глупые ошибки, которые совершала как молодая мать. На какой- то жуткий момент я почувствовала себя этой старой ведьмой, плачущей горькими слезами утраты и раскаяния. Я и не помыслила бы никогда о таком скрытом чувстве, если бы подождала, успокоилась и подумала об этом хладнокровно. Напротив, я, вероятно, предположила бы, что мерзкая старуха напоминает мне жестокую мачеху, превратившую мою жизнь в возрасте с семи до девяти лет в настоящий ад. Я помню, как всегда говорила себе, что моя мачеха на самом деле ведьма, а не человек из плоти и крови.

Я только что проиллюстрировала, как кино и опера, два совершенно разных опыта, позволили мне пережить одно и то же скрытое чувство: вину, связанную с родительской ролью. И наоборот, один и тот же опыт, вызывающий идентичную внешнюю эмоцию, может в разные периоды жизни раскрывать нам разные скрытые эмоции. Много лет назад, когда наша семья была в трауре по смерти мачехи, я пошла вместе с отцом на оперу. Мы смотрели «Риголетто», трагическое повествование придворного шута, который был сводником при своем хозяине, герцоге, и в конце концов пал жертвой собственной интриги. В трагичной финальной сцене Риголетто обнаруживает, что невольно стал причиной смерти своей любимой дочери. Я плакала вместе с ним, бедным отцом, испытывающим ужасные муки потери, горя и вины. Но когда я спросила у себя, о чем я на самом деле плакала, о чем мне это напомнило, раскрылось нечто совершенно другое. Я отождествляла себя не с отцом, а с умирающей дочерью, и моим скрытым чувством было желание, чтоб мой собственный отец заботился обо мне так же, как Риголетто, — чтобы его отцовская любовь ко мне была такой же сильной.

Много лет спустя, уже будучи матерью, я снова смотрела «Риголетто» и была глубоко взволнована этой финальной сценой. И опять моим внешним чувством была жалость к душевным мукам отца. Однако, сняв этот слой, я обнаружила, что отождествляю себя с ним неким особым образом. Я чувствовала вину за собственные ошибки и неадекватность в качестве родителя. За все эти годы между первым и вторым представлением оперы я проделала немало работы в самотерапии; я осмелилась пережить многие скрытые чувства, связанные с моим отцом. Очевидно, теперь я была готова окончательно повзрослеть и почувствовать себя настоящим родителем.