Читать «Лапландцы. Охотники за северными оленями» онлайн - страница 8
Роберто Боси
В Залавруге, на побережье Белого моря, есть образцы резьбы и рисунков, которые рассказывают нам об очень важных аспектах культуры тех охотников, которые следовали за северным оленем по мере того, как тот перемещался на север. По крайней мере три из изображенных фигур можно с уверенностью интерпретировать как магов, или шаманов. Они выступают в роли посредника между людьми и животными, на которых те охотились, – между голодом охотника и его пищей. На рисунках изображены человеческие фигуры с головами животных; в двух случаях головной убор имеет форму головы оленя с рогами, в то время как в третьем случае носовая часть имеет длину столь непропорциональную, что становится похожей на морду. Одна из этих фигур держит предмет, который является, вероятно, барабаном такого типа, который до сих пор используется среди шаманов Сибири и который видели в Лапландии еще каких-то несколько десятилетий назад. Его противник стреляет в него стрелами. Третий человек не держит в руках ничего, но танцует и имеет необыкновенное сходство со знаменитой фигурой колдуна (или волшебника), изображенного в пиренейской пещере Ле-Труа-Фрер. В этом – несомненное доказательство культурного и художественного сродства между охотниками (или оленеводами?) Ладожского озера, которые позже распространились по берегам Белого моря (через теперешнюю Карелию), и охотниками на северного оленя гораздо более южных земель, которые жили во времена верхнего палеолита.
Неоценимым нововведением того периода было, несомненно, использование лыж, многочисленные изображения которых можно до сих пор заметить на пещерных рисунках той же зоны, а также в Северной Скандинавии. Лыжи символизировали эпоху, в которую охота в крупных масштабах сопровождалась одомашниванием преследуемых оленьих стад.
Считается, что имеется значительный пробел между находкой останков охотников, обнаруженных на берегах Северного моря, и более ранними следами этих охотников, когда они оставили болотистые зоны Онежского и Ладожского озер. Но если мы исследуем, например, наскальный рисунок, обнаруженный в Руенадане, в шведском округе Миттадален, на котором изображена группа лосей и северных оленей, мы увидим, что стилистически этот рисунок схож с теми, что запечатлены на священных барабанах лапландских шаманов. Все эти следы художественной культуры могут быть отнесены к 2000 г. до н. э. Другие натуралистические рисунки, недавно найденные в южных скандинавских областях, по-видимому, по духу тесно связаны с более древней культурой. Точнее, они характеризуются поразительным сходством с магдаленским изобразительным типом. Может ли в таком случае быть так, что доисторическая Швеция дает нам свидетельство о двух отдельных эпохах и культурах?
