Читать «Другие цвета» онлайн - страница 248

— Когда рука пройдет, я тебя убью, — сказал он лежа.

Он злился, потому что проиграл. Я вошел из коридора в гостиную, бабушка, мама и дядя перешли в кабинет. Бабушка звонила по телефону.

— Алло, доченька, — сказала она тем же тоном, каким обращалась к маме. — Это аэропорт Йешилькёй? Доченька, мы хотим спросить об одном самолете. улетевшем сегодня в Европу. — Бабушка назвала имя отца и ждала некоторое время, наматывая на палец телефонный провод. — Принеси мне сигареты, — сказала она потом дяде.

Когда дядя вышел, бабушка слегка отодвинула трубку от уха и сказала маме:

— Доченька, скажите, пожалуйста, вы, может, знаете, может, у него другая женщина?

Я не слышал, что сказала мама. Бабушка смотрела маме в лицо так, будто ничего не говорила. Затем по телефону что-то сказали, и она рассердилась. «Не отвечают», — сказала она дяде, подошедшему с сигаретами и пепельницей.

Мама по дядиным взглядам поняла, что я здесь. Взяв меня за руку, она увела меня в коридор. Опустив руку с моего затылка на спину, она увидела, как я вспотел, но не рассердилась.

— Мама, у меня рука болит, — сказал брат.

— Сейчас мы пойдем вниз, я уложу вас спать.

Внизу, на нашем этаже, мы все трое долгое время молчали. Перед тем, как лечь, я в пижаме принес с кухни воды и вошел в гостиную. Мама курила перед окном, сначала она не услышала, что я вошел.

— Ты замерзнешь босиком, — сказал она, услышав мои шаги. — Брат лег?

— Уснул. Мама, я тебе кое-что скажу. — Я пробрался в нишу между мамой и окном. Когда мама пододвинулась, я сказал: — Папа уехал в Париж. Ты знаешь, какой он взял чемодан?

Она ничего не ответила. Мы долго смотрели на дождливую улицу в ночной тишине.

3

Дом моей бабушки по маме находился как раз напротив мечети Шишли, на предпоследней остановке перед трамвайным парком. Площадь, которая сейчас запружена остановками маршрутных такси и автобусов, покрыта плакатами, окружена многоэтажными большими магазинами и уродливыми высокими зданиями с офисами, где работают толпы людей, наполняющих мостовые, как стаи муравьев, с сандвичами в руках во время обеденных перерывов, в те времена находилась на окраине европейской части Стамбула. Когда мы через пятнадцать минут приходили на широкую и спокойную площадь под тутовыми и липовыми деревьями, покрытую каменной плиткой, мы чувствовали, что дошли до конца города.

Один из фасадов четырехэтажного каменного бабушкиного дома был обращен на запад, на Стамбул, а другой — на восток, на холмы, покрытые шелковицами. После того, как муж ее умер, а трех своих дочерей она выдала замуж, бабушка жила в одной комнате этого дома, заполненного шкафами, столами, журнальными столиками, пианино. Еду заказывала моя старшая тетя, и либо сама привозила, либо присылала с водителем в судках. Бабушка из своей комнаты не то что на кухню двумя этажами ниже не спускалась, чтобы приготовить еду, но даже не заходила в другие комнаты дома, покрытые невероятно толстым слоем пыли и широкими шелковистыми сетями паутины. Совсем как ее мать, много лет жившая в одиночестве и умершая в большом деревянном особняке, бабушка, заразившись загадочной болезнью одиночества, также никогда не позволяла заходить в дом ни одной служанке или уборщице.