Читать «Трое на велосипедах» онлайн - страница 10

— Извини, дорогая, мне что-то нездоровится.

— Да? А я ничего и не заметила. Что с тобой?

— Сам не знаю, — ответил я. — Боюсь, это надолго.

— Это все виски, — решила Этельберта. — Ты обычно не пьешь, только у Гаррисов. От виски тебе всегда плохо.

— Виски тут ни при чем, — заметил я. — Надо смотреть глубже. По-моему, мой недуг скорее душевный, чем телесный.

— Ты опять начитался критических статей, — сказала Этельберта. — Почему бы тебе не послушать моего совета и бросить их в огонь?

— И статьи здесь ни при чем. За последнее время мне попалась пара весьма лестных отзывов.

— Так в чем же дело? — спросила Этельберта. — Ведь должна же быть какая-то причина!

— Нет, — ответил я, — в том-то все и дело, что причины нет. Одно лишь могу сказать: в последнее время мною овладело странное чувство беспокойства. — Этельберта посмотрела на меня с любопытством, но ничего не сказала, и я продолжил: — Это утомительное однообразие жизни, эта сплошная череда тихих, безоблачных дней) способны вселить беспокойство в кого угодно.

— Нашел, на что жаловаться, — сказала Этельберта. — Кто знает, наступят пасмурные дни, и не думаю, что они придутся нам по душе.

— А я в этом не так уж и уверен, — ответил я. — В жизни, наполненной одними лишь радостями, даже боль, представь себе, может явиться желанным разнообразием. Я иногда задумываюсь, не считают ли святые в раю полнейшую безмятежность своего существования тяжким бременем. По мне, вечное блаженство, не прерываемое ни одной контрастной нотой, способно свести с ума. Возможно, я странный человек, порой я сам себя с трудом понимаю. Бывают моменты, — добавил я, — когда я себя ненавижу.

Частенько такой маленький монолог, заключающий намек на некие тайны, скрытые в глубинах нашего сознания, трогает Этельберту, но сегодня, к моему удивлению, он не произвел на нее должного впечатления. Насчет жизни в раю она посоветовала мне не волноваться, заметив, что это мне не грозит; то, что я — человек странный, всем известно, тут уж ничего не поделаешь, и если другие меня терпят, то нечего и расстраиваться. От однообразия жизни, добавила она, страдают все, тут она со мною согласна.

— Ты даже представить себе не можешь, как иногда хочется, — сказала Этельберта, — уехать куда-нибудь, бросив все, даже тебя. Но я знаю, что это невозможно, так что всерьез об этом и не задумываюсь.

До этого я никогда не слышал, чтобы Этельберта разговаривала в таком тоне. Это меня озадачило и безмерно опечалило.

— С твоей стороны очень жестоко говорить мне такие слова. Хорошие жены так не думают.

— Я знаю, — ответила она, — поэтому раньше и не говорила. Вам, мужчинам, этого не понять, — продолжала Этельберта. — Как бы женщина ни любила мужчину, порой он ее утомляет. Ты даже представить себе не можешь, как иногда хочется надеть шляпку и пойти куда-нибудь, и чтобы никто тебя не спрашивал, куда ты идешь и зачем, как долго тебя не будет и когда ты вернешься. Ты даже представить себе не можешь, как мне иногда хочется заказать обед, который понравился бы мне и детям, но при виде которого ты нахлобучил бы шляпу и отправился в клуб. Ты даже представить себе не можешь, как мне иногда хочется пригласить подругу, которую я люблю, а ты терпеть не можешь; встречаться с людьми, с которыми я хочу встречаться, ложиться спать, когда клонит в сон, и вставать, когда захочется. Два человека, живущие вместе, вынуждены приносить в жертву друг другу свои желания. Надо все же иногда расслабляться.