Читать «Дочь посла» онлайн - страница 25

Волей-неволей пришлось дрессировщице взяться за тоненькую бамбуковую палочку… Обезьянки, как по команде, сразу ожили.

Когда представление закончилось, девочка протянула руки двум шоферам, глазевшим на обезьянок, но никто из них ничего не дал. Только тут я поняла, что спектакль платный. Но мне тоже платить было нечем; чтобы не обидеть девочку, я протянула ей свой бантик.

Она не взяла его. Мне так понравилось ее благородство, что я тут же решила с ней подружиться. Не успела я назвать свое имя, как она отозвалась — Мумтаз.

В знак дружбы я решила сплясать башкирскую пляску. В нашем народе много разных плясок. Есть и охотничьи, и боевые, и просто такие. «Девочкам не подобает исполнять охотничьи танцы», — всегда предупреждает мама. Поэтому я не стала показывать пляску с саблями, хотя и знала ее, а сплясала, как девушка месит тесто и режет лапшу, при этом не отводя глаз от воображаемого зеркала.

От моей пляски пришли в восторг не только Мумтаз, но и прохожие, которые, оказывается, успели окружить нас. Неожиданно мне под ноги посыпались блестящие монеты.

Мне стало неловко, я ведь не артистка и не привыкла за свой талант получать деньги. Я думаю так: если и буду артисткой, а это случится вряд ли, то и тогда буду плясать бесплатно. Честное слово!

Однако Мумтаз повела себя иначе, она быстренько подобрала монеты и по-дружески обняла меня. Значит, я ей здорово помогла. Поняв это, я перестала стыдиться, и «совесть моя окончательно успокоилась», как любит говорить мой папа.

Мумтаз немного знала по-английски. И нам не трудно было объясняться между собой. Через минуту Мумтаз в знак благодарности пригласила меня к себе домой в какой-то Кутуб-минар. Мне неудобно было отказываться от первого приглашения в чужой стране, и я, недолго думая, кивнула головой. Про себя решила: задержусь у нее самую малость, успею вернуться, пока проснется мама…

Мы быстро-быстро шли рядом. На улицах веселились — кто танцевал, кто пел, а кто кричал, громко расхваливая свои товары; парикмахер брил тут же, под ясным небом. Множество людей сидело вокруг уличных жаровен.

Мы шли мимо дворцов, «великолепных и полных чудес», как обычно говорится о них. То и дело появлялись старые дома, с покосившимися крышами, покрытые трещинами. Нам встречались сине-серые буйволы, у которых рога были загнуты назад. А в нишах некоторых храмов застыли каменные идолы.

Особенно мне понравились дома с козырьками — для тени и прохлады; на площадях стояли английские, как объяснила Мумтаз, памятники. Одних губернаторов я насчитала три.

Мы уже прошли порядочно, центр города давно остался позади, вот уж окраина, а дома Мумтаз все не было. Я уже начала волноваться и укорять себя в безрассудстве, но именно в эту самую минуту моя спутница показала на какую-то башню.

Кутуб-минар, оказывается, вовсе не дом, а высокая-превысокая мечеть. Она раза в три выше нашей уфимской водонапорной башни. Как только мы подошли к толстой полуразрушенной стене, Мумтаз сказала, что она — бездомница.

Я спросила:

— А что такое «бездомница»?

— Значит, у меня нет ни работы, ни дома, ни родителей, — ответила она.