Читать «Том 23. Статьи 1895-1906» онлайн - страница 26

Когда номер «Самарской газеты» с намёками на железнодорожные порядки попал в руки начальства, оно сейчас же нашло среди рабочих одного из невинно битых людей, к своему несчастию, ещё и грамотного, и предъявило ему номер.

— Это что?

— ?!

— Нет-с, это твоего ума дело. Мы тебе советуем поостеречься… да-с. Позаботься, чтоб на предбудущий раз такие писания были невозможны. Сор из избы не выноси. А то!..

Ни в чём неповинный малый возмутился.

— Да это писал не я! Какие у вас доказательства, что это именно я?

— Ты грамотный?

— Да!

— Ага! Ну и достаточно! Так ты и помалкивай. Понял?

Малый ничего не понял, но, конечно, замолчал. Кто-то, что-то, о чём-то написал, а он,

ничего не ведая, оказался во всём этом виновен.

Ясно — пресса влияет на жизнь.

Вот факт из области уфимского скулодробления.

Обвинённый в писательстве человек, по словам моего корреспондента, имел суждение о каком-то служебном деле с мастером токарного цеха Т.

Мастер — это тоже начальство — горячился и говорил лаконично и красноречиво…

— Ну? Да! Э! Х-хе! Болван! О? Дурак! Н-но? Х-ха!

А когда увидал, что всё это недостаточно убеждает его собеседника, то употребил самый веский аргумент и дал собеседнику в зубы…

Тот пожаловался начальству.

Начальство выслушало жалобу и положило такую резолюцию:

«А не надо было выводить человека из терпения».

Зачем выводить его из терпения? Конечно, если и меня вывести из терпения, и я буду бить.

И ещё как вздую! Идите и не выводите человека из терпения.

Жалобщик ушёл сконфуженный.

Встречается с ним мастер Т.

— Ну что, пожаловался?

— Отстань…

— Пожаловался, ха-ха-ха!

— Скажи, чего ты надо мной издеваешься?

— Я? Я и ещё тебе в зубы дам!

И мастер дал жалобщику ещё в зубы. На, жалуйся!

Но тот уже не пошёл жаловаться.

Какой в этом смысл?

Он решил проглотить пару зуботычин в чаянии, что третья последует ещё не скоро.

Но — увы! Он не обрёл в смирении покоя.

Кто-то написал о происшествии мне, я тоже написал, а начальство прочитало и прописало жалобщику выговор, повергший его в трепет.

Увы, ещё раз! Не буду больше писать о битых — их и за это бьют.

[19]

Недавно в Самаре был такой анекдотический случай.

В одном учреждении заметили, что некто из служащих не приходит работать.

Заметив это, начальство решило:

— Оштрафовать его!

Оштрафовали.

Но и это не подействовало на строптивого служащего, — он всё не являлся работать.

«Гм! Странно!» — думало начальство.

И вдруг оказалось, что этот служащий не ходит работать потому, что он умер.

Тогда начальство ещё подумало и пришло к убеждению, что смерть — причина, вполне уважительная для того, чтоб не являться на службу.

Сложило ли оно с покойника штраф, не знаю.

Думаю, что сложило, потому что с покойников крайне трудно взыскать что-либо за невозможностью определить место их жительства.

История — не вся, в ней нет средины.

Дело, видите ли, в том, что этот служащий, прежде чем умереть, заболел, как это очень часто и совершенно «ни к чему» делают люди.

Заболев, он сейчас же лишился средств к существованию.

Отсюда следует вытащить мораль:

«Бедняки! Не хворайте, ибо сие для вас есть роскошь, роскошь же безнравственна.