Читать «Только одна ночь» онлайн - страница 4

О сыне вспомнил. Как-то там Сашка управляется? Не думал, не гадал служить рядом с сыном, да вот судьба свела. Не хотелось, чтоб рядом служил, — прислали. Батареей командует. Хорошо, если смог одолеть текучку, определить самое важное направление в работе, увлечь людей. Люди… Разные характеры, разное отношение к делу, разность возрастов… Командир первой батареи на четыре года старше Сашки, да еще, говорят, с высоким мнением о своей персоне — стихи пишет. Непросто в такой обстановке ему командовать. Ой как непросто! Теперь каждый считает себя личностью, и чуть ли не каждый — талант. Вспомнился разговор со Снежковым.

— Почему-то в последнее время больше говорят о личности, ее становлении, более чутком и требовательном к ней отношении… В наши с вами лейтенантские годы мы больше слышали о миллионах тонн, о миллиардах пудов. И вдруг — человек! Становление личности! Или жареный петух в одно место клюнул?

— Видимо, Анатолий Павлович, в те годы не до того было. Надо было сначала вырваться из «обильной и бессильной», потом восстановить страну после тяжелой войны, с людей телогрейки надо было снять, одеть их в пальто, дать жилье. Не было соответствующей обстановки — люди работали как волы, годами без отпусков и месяцами без выходных дней.

— А разве сейчас можно вполсилы работать?

— Я не о том. Но в работе теперь имеется возможность видеть каждого, замечать яркие индивидуальности.

Времени для развития личности больше стало. Вот мы о ней и заговорили.

Старший лейтенант Скорняков. Сын. Сашка. Комбат. Кем он будет? Личностью? Как знать… Да, надо завтра лететь в дивизион. Нельзя откладывать ни на один день. Посмотреть обустройство, а заодно и с Сашкой поговорить, подсказать ему что-то из своего опыта. Урок прошлого года зарубкой в памяти на всю жизнь остался… Ох и намаялся тогда! Зима на носу, а люди на неустроенной пока позиции в палатках, техника не укрыта. Увидел сам. Словно кто толкнул — съезди да посмотри. Взял вертолет и — как снег на голову. Командир дивизиона — розовощекий крепыш-майор и все, кто докладывал о благополучии, получили свое, но те семь дней и ночей Скорнякову пришлось и спать в палатке, и есть, и ходить в резиновых сапогах… Почему-то у молодых начальников нет того беспокойства, что в достатке у людей старшего возраста. Нет хозяйского догляда: казарму не доделали — бросили, взялись за котельную — котлы заслали не той марки, снова за казарму. Хватились — стеклить нечем, никто не проверил, не посмотрел. «Строители виноваты». Виноваты, конечно, а где же твой командирский глаз, черт тебя подери! Не стройка, а шарашкина контора! Вам здесь жить, нести службу, а вы — словно постояльцы. Канализация испортилась — никому дела нет. Вали на строителей, а работы — на полдня. Снег падать начал, пустили котельную, согрелись, вроде бы повеселели люди, но ненадолго — мотор от перегрузки вышел из строя. Почему не подключили второй мотор? Некогда, другим делом занимались. Вскипел, конечно: «Вы мне очки не втирайте! Когда вы успели стать такими равнодушными? Вам же тридцать пять! А вы только и твердите: «Того нет, другого не завезли». Когда будете планово работать? Спать нельзя, если знаете: что-то не доделано, что-то не завезено, чего-то не хватает! Люди-то у нас хорошие, трудолюбивые, но еще лучше должны быть руководители. Все дело в организаторах. От них все зависит. И опять пришлось того начальника вспомнить, что к зиме не подготовился.