Читать «Перекрестный галоп» онлайн - страница 7

Все ее любили, за исключением бывшего мужа и детей.

Наверное, уже в двадцатый раз за утро я спросил себя, зачем и почему сюда приехал. Ведь наверняка можно было поехать куда-то еще. Но в глубине души я знал — это не так.

Настоящие друзья были у меня только в армии, в полку, и все они до сих пор в Афганистане, где им предстоит пробыть еще пять недель. И потом, если честно, я не был готов встретиться с ними. Пока что нет. Они будут напоминать мне о человеке, которым я больше не являюсь, и я не смогу вынести их жалостливые взгляды.

Наверное, мне следовало подать заявку в какое-нибудь учебное заведение для офицеров. Уверен, меня с удовольствием бы приняли на службу в казармы Веллингтона, на военную базу гвардейцев в Лондоне. Но чем бы я там занялся?

Чем я вообще могу заняться?

И я снова подумал, что было бы лучше, если б меня прикончила та самодельная мина или пневмония: гроб с накинутым на него британским флагом, прощальный салют у могилы. И я бы находился теперь на глубине шести футов под землей, и моим мучениям настал бы конец. А вместо этого я стою у задней двери дома матери и сражаюсь с треклятым протезом в попытке нагнуться и достать ключ, который она обычно оставляла рядом, в клумбе под камушком.

Зачем, ради чего?..

Мне не хотелось входить в дом, остаться там с матерью, которую я не любил. Уже не говоря об отчиме, с кем ни разу не удалось поговорить по-человечески, вплоть до того момента, когда я в семнадцать навсегда ушел из родного дома.

Никак не получалось найти этот чертов ключ. Возможно, мать за эти годы стала осторожнее. Было время, когда она вообще не запирала двери в доме. Я подергал за ручку. Заперла.

И вот я уселся на ступеньку и привалился спиной к запертой двери.

Мать наверняка придет поздно.

Я знал, где она сейчас. На скачках. Скачках в Челтенхеме, если точней. Я просмотрел список участников в утренней газете, как всегда просматривал. У нее были заявлены четыре лошади, в том числе и фаворит в главной скачке. И уж кто-кто, а моя мамочка ни за что и никогда не пропустит скачки в своем любимом Челтенхеме, на сцене величайшего ее триумфа. Возможно, сегодняшние и не столь важны, как «Фестиваль стипль-чеза» в марте, но я так и видел ее в окружении свиты на парадном круге, представлял, как она приветствует победителя по окончании. Я слишком часто это видел. Все мое детство прошло на скачках.

Солнце давно оставило попытки пробиться через толщу облаков, заметно похолодало. Я вздохнул. Что ж, по крайней мере, пальцы на ступне правой ноги теперь не онемеют от холода. Я уперся затылком в деревянную дверь и закрыл глаза.

— Я могу чем-то помочь? — раздался голос.

Я тут же открыл глаза. На дорожке стоял какой-то коротышка лет тридцати с хвостиком, в полинялых джинсах и куртке-пуховике. Я молча укорил себя. Должно быть, задремал и не услышал, как он подошел. Что бы сказал на это мой сержант?

— Жду миссис Каури, — пробормотал я.

Миссис Каури — так звали мою мать. Миссис Джозефин Каури, при крещении ей дали другое имя, не Джозефин. Просто потом она сама себя переименовала. Давным-давно, задолго до моего рождения, она, очевидно, решила, что настоящее ее имя, Джейн, не слишком ей подходит. Больно уж простовато. И Каури тоже не ее фамилия. Она позаимствовала ее у первого мужа, а сейчас была замужем уже за третьим.