Читать «Перекрестный галоп» онлайн - страница 3

Соответственно, предыдущие четыре месяца я вовсе не был ласков и весел, как кролик, и это было видно каждому.

Я превратился в сердитого молодого человека.

* * *

Я свернул налево и зашагал от госпитальных ворот. «Там видно будет, — решил я, — где окажусь, когда идти станет невмоготу».

— Том, — раздался за спиной женский голос. — Том!

Я остановился, обернулся. Вики, одна из физиотерапевтов реабилитационного центра, сидела за рулем и выезжала с парковки перед госпиталем. Стекло в окне со стороны пассажирского места было опущено.

— Подвезти? — спросила она.

— А ты куда едешь?

— Собиралась в Хаммерсмит, — ответила она. — Но если надо, отвезу тебя куда захочешь.

Я зашвырнул рюкзак на заднее сиденье и уселся рядом с ней.

— Так, стало быть, тебя выписали, да? — спросила она, вливаясь в поток движения на Рохамптон-лейн.

— Думаю, рады были избавиться от меня, — ответил я.

Вики тактично промолчала. Значит, это правда.

— Нелегкое для тебя было время, — заметила она после паузы. — Да и как иначе?

Я молчал. Чего она добивается? Извинений?

Конечно, нелегкое время, черт возьми!

Уж чего хуже, когда молодой человек теряет ногу. Врачам, сперва в полевом госпитале в Афганистане, затем — в военном госпитале «Селли Оук» в Бирмингеме, все же удалось спасти остатки правой ноги, и теперь она заканчивалась в семи дюймах ниже колена.

Культя, так весь медперсонал предпочитал называть «это», зажила хорошо, и я довольно быстро научился надевать и снимать протез, мою новую ногу, настоящее произведение искусства из стали, кожи и пластика, которая превращала меня из калеки в нормально выглядящее человеческое существо, во всяком случае снаружи.

Но были и другие физические травмы. От взрыва мины лопнули барабанные перепонки, в продырявленные легкие попал песок афганской пустыни — уже не говоря о многочисленных порезах на всем теле. Легочная инфекция и двустороннее воспаление едва не завершили начатое миной дело.

Шок и отупение, в котором я пребывал в первые минуты, заглушили боль, это уже после я извивался от боли, и казалось, что все части тела горят как в огне. Да и саму процедуру эвакуации я помнил лишь отрывочно. Большие дозы морфия притупили рецепторы в мозгу, отвечающие за болевое восприятие, активные действия сводились лишь к поддержанию дыхания и биению сердца.

Организм человека — штука удивительная и обладает поразительной способностью к самоизлечению. Слух восстановился, мелкие раны затянулись, белые кровяные тельца медленно, но уверенно выигрывали войну против пневмонии, ну, правда, не без помощи внутривенных вливаний мощных антибиотиков.

Ах, если б тело обладало способностью отрастить новую ногу!

А вот нанесенный психике урон определить было куда как сложней, а уж исправить — еще труднее.