Читать «Последний защитник Брестской крепости» онлайн - страница 119

— То, что мы увидели… — Толстяк запнулся, оперся рукой о стол. Дария тут же вытащила из сумочки пузырек с таблетками, достала одну и положила в рот отцу. Хорн запил таблетку минеральной водой. — Простите, — он немного стушевался, — сердце пошаливает. Так вот. Мы увидели распростертое тело русского солдата. Он был одет в тряпье. Измазанная в грязи немецкая шинель на нем была распахнута, под ней виднелась почти истлевшая советская форма. Волосы, всклоченные, грязные, висели спутанными колтунами. Обмороженные руки сжимали МП-40. Я первый подошел поближе и внимательно посмотрел на это «чудовище». Возраст солдата определить было трудно — лицо под спутанными волосами закопченное. А сам он был совсем небольшого роста и худой. Про запах, исходящий от тела, я и говорить не буду. Испытывая смесь брезгливости и жгучего интереса, я наклонился и обыскал солдата. В карманах шинели нашел несколько патронов разного калибра россыпью, немецкую зажигалку и маленький кусочек нашего шоколада. А в кармане гимнастерки нашлись замотанные в тряпицу документы. Они были попорчены водой, чернила смазались, а печати размыты. Единственным читаемым документом была маленькая книжечка — комсомольский билет. Я открыл и ахнул! С фотографии на меня смотрела симпатичная светловолосая девушка. Этого просто не могло быть! Но, присмотревшись к трупу солдата повнимательнее и сравнивая лицо с фотографией, я узрел некоторое, правда весьма отдаленное, сходство. А когда я расстегнул гимнастерку, все стало на свои места. Это действительно была девушка. Она пряталась до наступления зимы по катакомбам и убивала наших офицеров. В голове моей не укладывалось все это. Как?! Как она выжила в этих нечеловеческих условиях? Мы сами порой считали, что живем в чудовищной обстановке, а она? Оказалось, что «Фрау мит автомат» не легенда, и зря мы тогда насмехались над нашим любителем баек Гельцем.

Я взял комсомольский билет себе в качестве сувенира, пока никто не заметил. А потом мы узнали из сводок, что в тот день, когда погибла эта девушка, началось крупномасштабное наступление советских войск под Москвой. Я продолжал сражаться, потому что был солдатом. Но с того самого дня мне не давала покоя одна мысль: «Что же это за страна такая, где даже молодые девчонки так отважно сражаются с нами. Что тогда говорить о мужчинах?» И я понял в тот день, что этот поход закончится полным крахом, что Третий рейх потерпел поражение, лишь ступив на эту землю.

Толстяк замолчал, порылся в боковом кармане пиджака и бережно выудил оттуда маленькую красную книжечку. Он посмотрел на нее, как бы прощаясь.

— Когда появилась возможность приехать сюда, я ни секунды не раздумывал. Может показаться кощунственным, но я всегда хотел вновь оказаться здесь. Не знаю, почему — может, чтобы снять камень, который так давно давит мне на сердце. Комсомольский билет той девушки всегда напоминал мне о страшном прошлом и о героических людях. Он прошел со мной все кошмары Второй мировой войны, и я бережно хранил его. После войны у меня родилась дочь, — Хорн указал на Дарию. — К тому времени я повзрослел, стал на многое смотреть иначе. Я назвал ее в честь отважной русской девушки — последней защитницы Брестской крепости. Сегодня я привез документ с собой, чтобы передать в дар Музею Брестской крепости. Но из того, что я услышал и увидел здесь сегодня… Билет принадлежит вам. Это документ вашей дочери, Дарьи Степановны Кожевниковой…