Читать «Сексуальная жизнь в Древнем Риме» онлайн - страница 264
Отто Кифер
Именно в этом – истинный смысл учения Иисуса. Я уверен, что среди самых первых последователей Иисуса многие жили в соответствии с этим учением. Но одновременно с тем, как оно распространялось все шире и шире, и так называемые образованные классы того времени начали им интересоваться (вместо того, чтобы просто жить по его правилам), его все туже и туже опутывала паутина чужеродных элементов, подобно оплетающему дерево плющу, приводя к омертвению его простых центральных постулатов. В итоге христианство стало винегретом из этих старых истин и бесчисленных новых заимствований – греческой философии, мистицизма и многообразных местных обрядов ближних и дальних народов. А при поздних императорах оно превратилось в официальную религию Рима, заключив гибельный союз с Властью – с той позицией, которая была диаметрально противоположна всему, что говорил и учил Иисус.
В нашу задачу не входит прослеживать ход дальнейшего развития христианства. Мы лишь хотели как можно четче продемонстрировать, что истинные христианские идеалы не должны были вступать в союз с такой силой, как Римская империя, и что, в сущности, они сыграли свою роль в подтачивании этой структуры изнутри и в конечном счете привели к ее крушению.
Некоторые авторы (особенно Ферреро в «Упадке древней цивилизации») утверждали, что наряду со всеми другими причинами краха Римской империи мы не должны недооценивать значения распада организации и системы управления империей. Ферреро полагает, что после Александра Севера Сенат лишился какой-либо власти, открыв дорогу несдерживаемому деспотизму армии и тех императоров, которых армия сажала на престол. «Хорошие» императоры – от Веспасиана до Марка Аврелия – правили в активном сотрудничестве с Сенатом; и от этого, считает он, выигрывала вся империя. Ферреро пишет: «Столетие, в течение которого судьбы мира находились в руках этой аристократии, было отмечено неизменным экономическим процветанием. И Сенат, и император пользовались уважением и обладали реальной властью, без тех споров и конфликтов между этими ветвями власти, которые вытаскивают на свет историки, упорно старающиеся представить первые два века принципата как монархию».
Но на вопрос, почему столь полезный для империи режим прекратил свое существование, Ферреро не может дать иных ответов, кроме «постепенного распада», происходящего от «внутренного истощения», и в конечном счете от стоического и христианского учений, которые «своей основополагающей идеей о равенстве всех людей и народов перед нравственным законом» пробили «броню принципов аристократии и национализма». Поэтому Ферреро вынужден признать, что деградация системы управления не может быть решающим фактором в крахе империи, как пытаются убедить нас другие его сочинения. Все названные им причины, без сомнения, должны были дать вклад в общий итог. Но не они были основной причиной, так же как и бюрократический аппарат Диоклетиана, обходившийся в колоссальные денежные суммы, которые доставались путем резкого повышения налогов, что способствовало параличу мировой экономики. Описанное нами состояние вещей было вызвано
