Читать «Эволюция, Революция и идеалы Анархизма» онлайн - страница 43

Попытки подавить революцію могутъ временно окончиться видимымъ успѣхомъ. Реакціонеры ликуютъ и поздравляютъ другъ друга. Но ихъ радость напрасна: отхлынувъ въ одномъ мѣстѣ, революціонная волна поднимается въ другомъ. Послѣ того, какъ была раздавлена Парижская Коммуна, оффиціальный и придворный міръ Европы могъ думать, что соціализмъ — это революціонная стихія современнаго общества — умеръ и похороненъ навсегда. На глазахъ побѣдителей нѣмцевъ французская армія вообразила, что она можетъ себя реабилитировать подавленіемъ и разстрѣломъ парижанъ — всѣхъ недовольных и революціонеровъ. На своемъ политическомъ жаргонѣ, консерваторы могли хвалиться тѣмъ, что они «пустили кровь бродягамъ». Тьеръ — этотъ несравненный типъ буржуа—выскочки, думалъ, что онъ окончательно уничтожилъ парижскихъ революціонеровъ и зарылъ ихъ на кладбищѣ Перъ-Лашезъ. Тѣ же изъ оставшихся, которыхъ онъ считалъ наиболѣе зловредными представителями соціалистовъ, были сосланы въ заточеніе въ Новую-Каледонію, къ нашимъ антиподамъ. Вслѣдъ за Тьеромъ повторяли его слова всѣ его европейскіе друзья и со всѣхъ концовъ неслись пѣсни Тріумвира. А что касается нѣмецкихъ соціалистовъ, развѣ они не были подъ надзоромъ того, кто былъ «могущественнѣе самихъ государей» — одно движеніе бровей котораго приводило въ трепетъ Европу. А русскіе нигилисты? Кто были эти несчастные? Странныя чудовища, дикіе потомки гунновъ и башкировъ, въ которыхъ цивилизованные люди запада видѣли только зоологическихъ особей. Увы! безъ труда можно себѣ представить, какое мрачное молчаніе настало, когда въ Варшавѣ и другихъ мѣстахъ былъ «водворенъ порядокъ». На другой день послѣ бойни, найдется немного людей, готовыхъ стать подъ пули. Когда одно слово, одинъ жестъ наказывается тюрьмой, очень рѣдко встрѣчаются люди, готовые подвергнуться опасности. Немногіе спокойно жертвуютъ собой за дѣло, торжество котораго еще не близко, или даже сомнительно: всѣ не могутъ обладать героизмомъ русскихъ нигилистовъ, составляющихъ прокламаціи въ лагерѣ своихъ враговъ и расклеивающихъ ихъ на стѣнахъ, чуть ли не на глазахъ у часовыхъ. Нужно быть самому готовымъ на всякую жертву, чтобы имѣть право послать упрекъ тѣмъ, кто не смѣетъ объявить себя борцомъ за свободу, когда ихъ заработокъ, а слѣдовательно и жизнь дорогихъ ему существъ зависитъ отъ ихъ молчанія. Но если не всѣ угнетенные — герои, они не менѣе чувствуютъ страданія, они не менѣе желаютъ освободиться отъ гнета и настроеніе всѣхъ страдающихъ вмѣстѣ съ ними и знающихъ причины страданій создастъ въ концѣ концовъ революціонную силу. Хотя въ какомъ-нибудь городѣ вовсе не существовало бы ни одной группы, объявившей себя анархистами — всѣ рабочіе въ немъ все же анархисты въ большей или меньшей степени. Инстинктивно аплодируютъ они товарищу, который говоритъ имъ объ общественномъ строѣ, когда не будетъ хозяевъ и когда продуктъ труда будетъ принадлежать производителямъ. Этотъ инстинктъ содержитъ въ себѣ зародышъ будущей революціи, ибо съ каждымъ днемъ онъ становится опредѣленнѣе и претворяется въ сознаніи. То, что рабочій смутно чувствовалъ еще вчера, сегодня онъ уже это знаетъ и каждый новый опытъ приноситъ ему новыя знанія. А крестьяне, которые не могутъ прокормиться продуктами своего клочка земли, и тѣ еще болѣе многочисленные, которые не имѣютъ и куска глины — не начинаютъ ли они понимать, что земля должна принадлежать тѣмъ, кто ее обрабатываетъ? Они это всегда инстинктивно чувствовали; теперь они это знаютъ и скоро заговорятъ опредѣленнымъ языкомъ борьбы.