Читать «Ночные рейды советских летчиц. Из летной книжки штурмана У-2. 1941–1945» онлайн - страница 22

– Во-о! Иллюминация!.. – восклицаю я и вижу, как черный шар Нининого шлема свешивается через борт. – Осторожно, не высовывайся, – смеюсь я, – а то фрицы увидят.

– А ты веди так, чтоб никто нас не увидел. Ты же штурман!

Я стараюсь изо всех сил. Отыскиваю знакомые ориентиры: вот дорога, характерный изгиб реки…

Мы углубляемся во вражеский тыл. Справа, освещая большую площадь, пылает пожар.

Летчица слегка подворачивает машину. Мы пролетаем над пожаром, но из-за дыма ничего там не разглядели.

Расчетное время на исходе. Мы приближаемся к Новороссийску. Там, по данным разведки, полным-полно гитлеровских войск. Взошла луна и хорошо осветила местность. Я обрадовалась: мы отлично все разглядим на земле! Но при этом не подумала, что и с земли нас заметить несложно. Надо выправить немного курс, всего на 5–7 градусов. Вот так. Теперь спокойно – ведь это моя первая самостоятельная бомбежка!

По дороге, ведущей от Новороссийска к Анапе, угадывается интенсивное движение. Время от времени вспыхивают огоньки, я предлагаю летчице пройти вдоль дороги и понаблюдать. Она соглашается. Ага, вот тут, на западной окраине города, чаще вспыхивают огоньки, да и пушки бьют не переставая. Это дальнобойные. Они направлены на малоземельцев. Вот тут и ударим. Я сбрасываю одну за другой три светящиеся бомбы (САБы). Они повисли на парашютах и хорошо осветили дорогу.

– Машин… ох, машин сколько!..

– Где? Не сочиняешь? – Нина смотрит вниз.

– Держи вдоль дороги! Правей! Еще немного. Еще… Так держать!

«Так держать!» – это команда летчику на боевом курсе. «Так держать!» – это значит провести мысленно прямую от самолета к точке, где рука штурмана рванет на себя шарики сбрасывателей, после чего бомбы, подчиняясь законам аэродинамики и земного тяготения, опишут баллистическую кривую и попадут в цель. «Так держать!» – это идеальная прямая, без кренов, разворотов и скольжения.

При бомбометании летчик должен особенно четко выполнять все команды штурмана. Для этого требуется слетанность экипажа, полное взаимопонимание. К великому моему удивлению и радости, я чувствую себя так, словно сама управляю самолетом, – Алцыбеева выполняет все маневры исключительно точно.

Я дергаю за шарики бомбосбрасывателей, самолет вздрагивает, подпрыгивает вверх от резкого толчка. Через мгновение – внизу яркие вспышки. Мы сбросили термитные бомбы. Они разрывались на высоте 100–300 метров и поражали большую площадь. Нина разворачивает машину и берет курс домой, а я все смотрю назад, на разгорающийся пожар.

– Какая путевая скорость?

– А что? – Я никак не могу избавиться от радостного возбуждения после удачной бомбежки.

– Висим же…

Досадная ошибка: я не подумала о сильном попутном ветре, когда шли к цели! Увлеклась, выискивая ее. Сейчас же сила встречного ветра почти равна скорости самолета. Ответить не успеваю. Молчавшая до сего времени земля вдруг выплескивает в небо целый шквал свинца. Кажется, с каждого квадратного метра к нам мчатся огромные шары, которые, взрываясь, превращаются в зловещие облака. Ответить нечем – под плоскостями ни единой бомбы. Один из снарядов разрывается почти вплотную с машиной. Тр-р-рах! Я подскочила на сиденье. На самолет словно обрушился удар тарана. Он разбит, рассыпался в пыль!.. Но нет… нет… Он еще держится в воздухе, поддается управлению. Я вижу, как дымки разрывов собираются в клубящиеся пирамиды и уплывают в облака. «Они берут слишком высоко!» Я запрокидываю голову и вижу тонкие облака, освещенные луной. Догадываюсь: мы смотримся как на экране. Орудия, бившие мимо нас, пристреливаются. Огонь замыкает нас в кольцо.