Читать «Флавиан. Жизнь продолжается» онлайн - страница 97

А для монаха молитва и есть самая главная работа и дело всей жизни. Она же, при достижении определённого к ней навыка, становится и главным монашеским утешением и радостью, а затем и потребностью жизненно необходимой, как дыхание, как пища.

Известны в истории Церкви и миряне, которые своей пламенной молитвой выше многих монахов поднимались. А бывают и монахи, ничего на поприще молитвы не достигшие. Так что, в конечном итоге, сила молитвы зависит от личного желания эту молитву стяжать и приложенного к тому старания каждым конкретным человеком, без разницы — что монахом, что мирянином. Хотя, конечно, сама монашеская форма жизни к стяжанию молитвы более располагает, чем мирская. Собственно, ради этого — молитвенного общения с Богом — в монахи и уходят из мира.

— Ясно… — задумчиво протянул Игорь.

Вошёл Сергий, пропустив впереди себя в дверь невысокого плотненького, достаточно молодого греческого монаха, который оглядел нас несколько недоверчиво, а Игоря — с лёгким испугом. Тем не менее, он открыл нам инкрустированную дверь в часовню, сразу же строго предупредив — «not foto»! Мы, смиренно покивав головами, вошли.

В помещении часовни царил мягкий сумрак, пронизываемый лучами рассеянного света, струящегося из подкупольных окон. Один из лучей освещал стоящую слева по диагонали от входа Иверскую икону Богоматери. Она была высокая и узкая, покрыта потемневшей от времени чеканной ризой, от которой веяло древностью и царственным благородством.

Лик Пречистой Девы был смугл и отрешён. Матерь Божья, не замечая стен часовни, горящих лампад, поклоняющихся Ей паломников, Своим взором словно пронизывала вечность, одновременно озирая прошлое, настоящее и будущее и духом пребывая в безграничном вневременном пространстве.

Господи! Я и не заметил, что ощущение реального присутствия здесь рядом, в этой часовне, Пресвятой Владычицы пришло ко мне настолько незаметно и естественно, что я даже не успел удивиться его возникновению. Просто я вдруг почувствовал, что Матерь Божья находится сейчас здесь. Сама. В этой самой часовне. Среди нас. Просто и обыденно. Словно проживая в этом монастыре или вообще где-то здесь, рядом, на Афоне, Она зашла сюда только что перед нами, или даже вместе с нами, и остановилась, задумавшись, узрев нечто, привлекшее Её внимание там, в другом измерении вечности.

Мне захотелось тихонько шепнуть: «Ребята! Тихо! Внимание! ОНА САМА здесь!»

Но я промолчал, наблюдая, как Флавиан с Игорем и Сергий кланяются и прикладываются к чудотворному образу, молятся, ставят свечи, как нетерпеливо перебирает чётки занявший стоявшую у входа стасидию греческий монах, очевидно, отвлечённый послушником Сергием от какого-то важного для него занятия ради открывания нам часовни. Я побоялся нарушить их молитвенный настрой, или отвлечь Пречистую Игумению горы Афонской от её задумчивого созерцания, или просто самому потерять это необычное тихое счастье находиться рядом с Той, на Которую «трепещут взирая Ангелы». Я молча, стараясь не спугнуть это дивное ощущение, совершил поклон перед Иверской, тихонько поцеловал край иконы, также тихонько поставил свечу, ещё раз поклонился и вышел наружу. Флавиан посмотрел на меня.