Читать «Лето в Сосняках» онлайн - страница 56

На работе он, как обычно, принялся за свои дела. Но не хлопотал, как раньше, – это уже не имело значения. Если его объявят вредителем, никто не вспомнит, каким хорошим работником он был, скажут, что он был плохой работник: вредитель не может быть хорошим работником.

Кругом люди работали, разговаривали, смеялись. Как они могут смеяться! Люди! Люди знали, что его отец ни в чем не был виноват. Честный железнодорожный трудяга! И судьи знали. И все же записали в приговоре: «…перевыполняя на своем участке план ремонта паровозов, тем самым маскировал вредительскую работу остальных членов диверсионной группы». Люди, заполнившие клуб, встали и молча выслушали приговор – расстрелять! Колчин тоже встал, смотрел на сцену, слушал приговор. Когда их уводили, отец глазами поискал его в зале, повернулся и пошел, окруженный конвоирами. Колчин увидел его старую спину, седые волосы на затылке…

Нет! Он так не пойдет, не понесет голову на плаху. Только бы обмануть невидимого соглядатая, который стоит рядом с ним, стережет каждое его движение.

Колчин разыскал папки с аварийными актами, проверил, когда Мюллер вел монтаж девятого корпуса. Он делал это открыто, документы лежали на его столе, уйдя на обед, тоже оставил их на столе, вечером не сдал секретарю, а положил в ящик стола. Пусть смотрят, пусть проверяют!

Все, что нужно, он выписал на отдельный листок: даты аварий, номера актов, фамилии причастных лиц. Это была еще не та бумага, которую требовал следователь, всего лишь ее конспект. Ничего дурного в ней не было – обыкновенный рабочий документ, эти факты никому не угрожают, все равно он им ее не отдаст.

Но когда Колчин положил листок в карман, неожиданное и спасительное чувство защищенности пришло к нему. Он выбрался из трясины на твердую дорогу. Место, на котором он стоял, оказалось совсем не страшным. Страшным было то, к чему эта дорога вела. Но Колчин и не собирался идти по ней: он составил конспект только для невидимого соглядатая.

Он лежал возле его сердца, этот листок, но не жег, а защищал, как панцирь, как броня. Теперь Колчин не боялся даже ареста. Пожалуйста! Он честно собирался все написать. Но не успел. Не успел, что поделаешь. Вот он, листок с записями. Хотел, но не успел. Не ус-пел.

Мысль убежать Колчин отверг. Куда он убежит без документов? И здесь он уже живет, работает, уже через все прошел. На новом месте надо все начинать сначала, снова пройти через все.

Он должен уехать в Челябинск, только так он их проведет. В Челябинске создается агентство завода, постоянное представительство для приемки оборудования от уральских поставщиков. В Челябинск они за ним не поедут. Но на комбинате есть только один человек, который может его туда послать. Этот человек – Кузнецов. Единственный человек, чья воля не оспаривается никем и выполняется всеми.

В среду Колчин был на совещании у Кузнецова. Вводился в эксплуатацию двадцатый корпус. Пуск корпуса – событие, равное пуску завода, каждый корпус здесь равен заводу. Все знали: пустить его к первому невозможно. Но все знали: первого числа корпус будет пущен. Этот высокий, сухощавый, еще стройный человек в военном френче, с копной соломенного цвета волос, отдавал распоряжения с решительностью, на которую способен человек всесильный. Колчин не сомневался в том, что он его спасет. Не только потому, что это в его собственных интересах. Кузнецов ценит людей, полезных делу, которому сам беззаветно служит.