Читать «Америка» онлайн - страница 71

— Прямо-таки удивительно! — говорили женщины.

— Когда делаешься членом такой семьи!..

— Ну, Рохеле его обломает…

А Рохеле действовала на него добром. Свысока, полусердито, полуласково. Когда Матис говорил с кем-нибудь в ее присутствии, он смотрел ей в глаза, как спрашивая, не сболтнул ли он какой-нибудь грубости.

А иной раз, если Матис ненароком обмолвится неподходящим словом, она отзывала его в соседнюю комнату и, взяв за пуговицу пальто, говорила:

— Видишь ли, Матис, это неприлично! На людях, в обществе надо держать себя с достоинством. Надо обдумывать каждое слово, которое хочешь сказать. Ведь это же некрасиво говорить грубости в обществе. Ты ведь сам понимаешь…

Высокопарные слова: «общество», «достоинство», так благородно звучавшие в устах Рохеле, наводили на него страх, и он, как дитя, признавал свою ошибку.

По субботам после молитвы можно видеть реб Якова Гольдмана, идущего вместе с зятем Матисом из синагоги домой. Один из внучат реб Якова несет их талесы. Из окна выглядывает реб Исохор Вайнштейн. Тесть и зять кивают и здороваются: «Доброй субботы!»

— А что вы думаете? Наши дети выходят в люди! Не правда ли? — говорит одна женщина другой, стоя у дверей и провожая глазами тестя с зятем.

— Прямо-таки душа радуется! Ах, встать бы из могилы его матери, Нехе, и полюбоваться на своего Матиса!

— Бедняки несчастные умирают и даже порадоваться счастью своих детей не успевают…

А Матис уже принят в семье. За столом он уже сидит без сердцебиения и даже иной раз вмешивается в общий разговор.

— Наш Матис приспособляется! Не так уж плох, как думали… — говорит реб Яков своему сыну.

— Ему иной раз недурные мысли в голову приходят! — подтверждает сын.

Суббота. Матис вместе с другими членами семьи сидит у тестя и беседует. Рохеле в шелковом халате тут же; золотая цепочка и колье поблескивают на шее. Ее бледное, нежное лицо сияет под париком, а тонкие губы улыбаются.

На улице перед домом сидят парни, былые товарищи Матиса, озорничают и говорят непристойности. И каждый раз, когда доносится чей-нибудь голос, Матис краснеет и сердце у него начинает биться сильнее: боится, как бы парень не ляпнул какую-нибудь грубость…

Матис не знает, когда это произошло, но прежние товарищи перестали говорить с ним на «ты».

— Пусть Матис будет так добр дать полмеры овса! — говорит, обращаясь к нему, Шлоймо-Ангел, стоя в кухне у дверей.

Рохеле выходит из комнаты и чуть кивает головой. Шлоймо-Ангел хочет пожелать ей доброго утра, но побаивается…

— Когда велит Мат… хозя… запрягать? Рохеле отвечает, не подходя, как если бы ей не пристало стоять возле него:

— Хозяин потом скажет.

Матис смотрит на нее: как легко у нее слова слетают с губ — и идет за ней следом в комнату. Шлоймо-Ангел уходит в стойло к товарищам.

Кони стоят, спрятав головы в темноте… У каждого под ногами свежая солома. Разгоряченные тела источают теплый конский запах. На больших охапках соломы лежат, растянувшись, парни и беседуют: