Читать «Трагедия Цусимы» онлайн - страница 78

Порядок был скоро восстановлен. Пальба прекратилась.

Опомнившаяся команда с виноватым, смущенным видом торопливо укладывала по местам разбросанные койки и спасательные пояса, прибиралась у орудий… Некоторые робко и неуверенно пробовали заговаривать с офицерами, пытались оправдаться, объясняли, что «затмение» нашло… что кто-то «как крикнул, а за ним и все»…

В кого ты стрелял? В кого? Кто тебе приказывал? — яростно наседал артиллерийский кондуктор на комендора, которого он только что силой оторвал от орудия.

Я — что ж?.. Видит Бог!., кабы знать… обеспамятел — одно слово…

Ведь ты без малого по «Аскольду» жарил! Хорошо, коли пронесло… а то — не дай Бог!..

Не корите, Иван Трофимыч, — сам знаю… что уж!..

Без ложной скромности, считаю себя вправе отметить тот факт, что «Диана» была одним из первых кораблей, на которых прекратилась эта беспорядочная, паническая стрельба по воде и по воздуху. На многих других она продолжалась еще несколько минут…

Из числа судов эскадры одни стояли на месте, другие беспорядочно двигались в разных направлениях, куда-то ворочали, в тесноте ежеминутно угрожая друг другу столкновением…

Почему японцы не воспользовались этим моментом? Почему не атаковали нас?.. Лишь немногие могли бы отвечать им, тогда как они, сосредоточив свой огонь на центре нестройной кучи, которую представляла собою эскадра, били бы почти наверняка… Хорошо, что не догадались, или не решились, — это был бы полный разгром!..

«Пересвет» поднял сигнал: «Войти в гавань, начиная с броненосцев».

Было 10 ч. 25 мин. утра.

Первой, конечно, вошла поврежденная «Победа», под своими машинами, только накренившись на 5–6 градусов. Ей посчастливилось. Взрыв мины пришелся под большой угольной ямой, к тому же полной угля, на толще которого и разразилась вся его сила.

Если бы так же посчастливилось «Петропавловску»!..

Вскоре после полудня мы уже стояли на своем месте, в Западном бассейне.

Несчастный день… Из семи броненосцев, которыми мы располагали перед началом воины, у нас оставалось только три — «Пересвет», «Севастополь» и «Полтава»… Но не в этом ослаблении наших сил было горе… Пока эскадра входила в гавань, пока еще не получалось официального подтверждения, — все, все от старшего до младшего, так жадно вглядывались в каждый поднимавшийся сигнал… У каждого в душе еще теплилась слабая надежда, мечта, которую он не решался даже высказать громко…

— А вдруг спасен?..

И каждый трепетно ждал, — не разовьется ли на мачте одного из броненосцев тот флаг, который так недавно, так горячо мы приветствовали на мачте «Новика», — флаг командующего флотом!.. Нет…

Ужасный день!..

Художник Василий Васильевич Верещагин (1842–1904), погибший на эскадренном броненосце «Петропавловск»

Никогда, ни до того, ни после, в самых тяжелых условиях войны, не приходилось переживать такого чувства подавленности, такого гнета неотразимого сознания непоправимости разразившегося удара…

Это было общее настроение…

Что вы ходите как в воду опущенный! — обратился я к старшему боцману. — Ваше дело — подбодрить команду, поддержать дух! А на вас — лица нет! Стыдно! На войне нельзя без потерь! Погиб броненосец, ослаблена эскадра, — пришлют подкрепление! Новую эскадру пришлют! Нельзя нос вешать! Нельзя рук опускать!..