Читать «Любовь Полищук. Безумство храброй» онлайн - страница 86

А как оценят люди будущего эту память – решать потомкам. Они могут реальное принять за мистику, а мистику за реальное. Это не столь важно. Мистика тоже может быть по-своему загадочной и прекрасной. Лишь бы она не дурила людям головы, не была обманной, лживой и корыстной.

Случай в горах Коктебеля был одним из редчайших, непредсказуемых и даже сказочных в жизни Любы Полищук. Она просто физически не смогла вторично добраться до места заинтересовавшего ее явления, хотя на пути туда поставили пост, легко преодолимый за сравнительно небольшую взятку.

В 1999 году я написал о Любе статьи в газете «Хозяюшка» (приложение к газете «Вечерняя Москва») и в книге «Актерские истории». Сережа сказал мне, что она вырезала эти статьи, и они хранятся у них дома, а заканчивались они так: «Люба всегда старается дознаться до смысла любого текста, с которым работает, не стараясь показать себя недостаточно смышленой. И в этом желании, во что бы то ни стало вникнуть в глубину самого сложного образа, я вижу залог будущих успехов артистки Любы Полищук, а мастерство, для этого, если потребуется, она наберет, она, привыкшая учиться всю жизнь».

Ее скачки в познании образов – от самого примитивного до драматически и актерски сложнейшего в кинофильме «Любовь с привилегиями» не всеми замечены, даже коллегами, клявшимися в беззаветной любви к ней, не замечены потому, что они не сотворили в своем творчестве ничего подобного, крутясь на развлекательных образах, на том, чего и она сотворила в своей работе немало, а признать ее даже в одном фильме выше себя, умнее и глубже ни у кого не поднялась рука. Бог с ними, с коллегами по развлекаловке. История рано или поздно расставит всех по своим местам. Одного не вернуть, не увидеть – Любовь Полищук в роли булгаковской Маргариты. А жаль… И этому не поможет никакая мистика, тем более советская. И был еще один период в жизни Любы, когда она могла предстать перед зрителями в совершенно иной противозащитной ипостаси. Об этом она начинала говорить издалека.

О вкусах и культуре немалой части своих зрителей Люба Полищук судила по тому, какие интервью берут у нее журналисты. «А вообще-то я не люблю давать интервью, потому что они слишком много копают про быт, – откровенно признается Люба, – какую колбасу я люблю, какого цвета обои в моей спальне, сколько у меня любовников, как часто я их меняю и так далее. Молодежь, мечтающая о сцене, читая такие интервью, может получить урезанное и превратное мнение об артистической жизни и, увы, получает. У меня на этой почве возник казус с автором-исполнителем Варленом Стронгиным. Было это лет тридцать назад. В гастрольной поездке. Я никогда не забывала, что начинала творческий путь в самодеятельности Омска, что в юности мало читала, и однажды ругнулась при писателе полу цензурным словом. Слово вырвалось из моих уст и повисло в воздухе. Стронгин не сделал мне замечания, но по выражению его лица я заметила, что он мой жаргон не одобряет и даже удивлен услышанным. Я прикусила язык, минуты три молчала и поняла, что есть другие люди, с другой культурой, для которых моя мало или совсем неприемлема. И с этой поры я стала «копить» умных и культурных людей и очень обязана им пониманием хорошего искусства. А вокруг на нынешней эстраде, извините, бардак, лучше и точнее не определишь и стал еще больше, чем был. Есть очень благородные и культурные люди, но их единицы. Поэтому в программу своей жизни я первым номером поставила вопрос об уходе с эстрады и ушла. В правительственные актеры, мелькающие на праздниках и фестивалях, я не стремилась. Меня очень раздражал «правительственный» конферансье с елейной улыбкой и репертуаром, похожим на газетные передовицы. А я едва не стала обычной эстрадницей и могла бы подражать ему. Вот был бы позор. На счастье в то время у меня пропал голос. Много раз слушала артиста Художественного театра Владимира Трошина, проникновенно исполнявшего «Подмосковные вечера». Он эту песню прочувствовал всей душой, и она у него получилась. Сейчас от тех «Подмосковных» осталась одна песня: леса замусорены, вода мутная, воздух загазован, на пляжах грязь и порожние бутылки. И вряд ли они теперь вдохновили бы какого-нибудь поэта и композитора. «Враги сожгли родную хату» – гениальная по стихам и мотиву песня. Услышав ее первый раз, я расплакалась, настолько была растрогана. И поначалу была поражена, что журналистов не интересует мое истинное мнение ни о чем – ни об искусстве, ни о жизни. У большинства из них заготовлены трафареты, куда они вставляют имя очередного исполнителя. Мои подруги куда более умнее и образованнее. И я сама уже начала читать критические статьи режиссера Немировича-Данченко, писателя Ивана Алексеевича Бунина… Его литературные портреты Блока, Есенина, Маяковского буквально переменили мое сознание. Почему однообразны и примитивны наши критики? От них требуют не художественного анализа спектакля, а поверхностное описание, чтобы текст служил рекламой и занимал на полосе меньше места.