Читать «Психодел» онлайн - страница 11

– Насчет компьютеров понятно, – сказал Гера. – Но документы... Это стремно. Молдаване и таджики документов не берут.

– Правильно, – сказал Кирилл. – Поэтому ты все бумаги отдашь мне, я резко сниму копии, и ты на следующий день всё назад отнесешь.

Гера поскучнел и цыкнул зубом. Пить он, как все старые арестанты, не умел, хмелел со ста граммов и сразу превращался в того, кем был на самом деле. В урку из строгой хаты.

– Не гони волну, – небрежно сказал Кирилл. – Они неделю будут жить у друзей на даче. Снегоходы, шашлыки, свежий воздух, веселая компания – чего им делать в городе? У тебя будет время, братан. Само собой – я не настаиваю. Подумай, позвони.

Гера уже думал. И Кирилл знал, что он не будет думать слишком долго. Думать – это вообще процесс тяжелый, сложный и вредный. Принимать решения нужно быстро. По возможности – интуитивно. Как женщины: в голове – бардак, а спросишь о серьезном – выдает готовый ответ, как правило – верный.

И еще: когда человек погружен в размышления – он беззащитен. Ему можно незаметно продвинуть прямо в голову что-нибудь полезное. Он будет думать, что сам, своим разумом дошел до вывода – а на самом деле его аккуратно подвели.

– У них любовь, – сказал Кирилл. – Типа, настоящая. Он ей по четыре раза в год золото дарит и брюлы. Рождество, день рождения, Восьмое марта, день святого Валентина...

– Вот! – сказал Гера, вздрогнув, и Кирилл понял, что решение принято. – Кстати! А этот Валентин – он кто? Откуда нарисовался? Многие наши в непонятках. Всю жизнь был один бабский праздник, и вдруг с каких-то делов появляется второй.

– Валентин – это святой, – объяснил Кирилл. – Не наш, католический.

– И чего он? Любить умел?

– Нет, – ответил Кирилл. – Один римский император запретил солдатам жениться. Чтобы, типа, злее рубились. А Валентин был священник и по-тихому венчал солдат с их невестами. Потом потерял осторожность и спалился. Времена были суровые, и ему башку снесли.

Он налил Гере, и Гера выпил. Рот его распустился, стал мокрым.

– Да, братан, – пробормотал он. – Это тебе не сейчас. Сами себе жизнь запутали. Кодексы, законы... Это – тяжкое, это – менее тяжкое, это – особо тяжкое... За это – три года, за это – пятнадцать... Прейскурант, как в общественной бане. Тогда было проще. Против пахана дернулся – тут же голова отлетает, к черта маме. Вот как было. А сейчас – сидим, мусолим, разобраться не можем. «Девяностые», «нулевые»...

– Да, – сказал Кирилл. – Сами себя путаем.

Четырем грациям принесли глинтвейны. Сейчас они захмелеют, и станет совсем весело, подумал Кирилл. Пора уходить. Да и Гера, зимагор и язвенник, тоже уже тепленький. Довольно с него. Темного человека нельзя сильно баловать. Он всего лишь квартирный вор, а я – Кирилл Кораблик, по прозвищу Кактус. Меж нами разница немалая. Он ворует у людей, а мне люди сами приносят. И даже не приносят, а просто – делают так, как мне надо. Я Кирилл Кораблик, я выключен из этого их гнилого процесса, товар-деньги-товар, женщины-тачки-яхты. Если мне что-то нужно – я иду и получаю. А нужно мне, кстати, совсем немного.