Читать «Вождь гверильясов» онлайн - страница 37

Некоторые мертвецы были раздеты догола. На вздувшейся блестящей коже их зияли почерневшие раны, нанесенные холодным или огнестрельным оружием. Одежду сохранили только те из них, чьи мундиры были разорваны и запачканы кровью. Эти жалкие лохмотья так плотно облегали обезображенные тела, что снять их было уже невозможно.

Разговорившись с охотниками, случайно присоединившимися к моему отряду, я немного отстал и скоро очутился в самом арьергарде. Последним, не считая капрала, ехал плотный, сутулый и мешковатый солдат. Руки и ноги его болтались как-то нелепо, а фуражка все время съезжала с головы. Словом, более жалкого кавалериста трудно было себе представить. Я нарочно заглянул ему в лицо. Оно производило такое же неприятное впечатление, как и вся фигура всадника.

На этом продолговатом мертвенно-бледном лице тускло светились стекловидные глаза. Длинная борода солдата с застрявшими в ней остатками пищи и крошками табака низко свисала на грудь. Неестественно красные губы не закрывали громадных белых зубов. Большой нос, вдавленный посередине, загибался к левому углу рта.

Впрочем, мне не нужно было видеть лицо этого человека, чтобы узнать его. Рассмотрев как следует его спину, я решил, что солдат, ехавший передо мной, не кто иной, как Иоганн Лаундрих.

— Что вы нашли в нем? — спросил я шепотом.

— А разве у вас нет своих глаз, капитан? Взгляните-ка на эти сапоги. Говорят, прошлой ночью вы помешали ему стащить их с какого-то покойника. Но он все-таки завладел ими. Что вы на это скажете?

Рэб снова сделал легкое движение рукой, указывая мне на скатанную и прикрепленную к седлу шинель кавалериста.

Между полями этой небрежно скатанной шинели торчали два желтых сапога, вряд ли составлявшие часть амуниции Иоганна Лаундриха.

С первого же взгляда я убедился в том, что это те самые сапоги, которые Лаундрих пытался снять с мертвого мексиканского генерала.

Мое вмешательство не достигло цели. Дождавшись моего ухода, негодяй вернулся в палатку Васкеца и докончил свое гнусное дело.

Мое громкое и гневное «стой» сразу остановило маленький отряд.

Я приказал Лаундриху выехать из рядов, отвязать от седла шинель и встряхнуть ее. Он повиновался. Пара светло-желтых сапог тотчас же упала на землю.

Двукратное нарушение дисциплины так возмутило меня, что я не совладал с собою и, подъехав к негодяю, ударил его саблей плашмя по голове.

Он не сделал ни малейшей попытки избежать удара, а получив его, не тронулся с места. Только белые зубы его оскалились, как у наказанного пса.

Когда Лаундрих снова уселся на лошадь, мы собрались двинуться в дальнейший путь. Вдруг ко мне подъехал капрал.

— Простите, капитан, — сказал он, прикладывая руку к козырьку. — Среди наших солдат есть негодяй почище этого. Он позорит весь наш отряд. В его ранце спрятана вещица поинтереснее сапог.

— Как зовут этого солдата?

— Булли.

— Прикажите Булли подъехать ко мне.

Получив от капрала соответствующее приказание, Булли крайне неохотно покинул свое место в ряду других кавалеристов.

Наружность его показалась мне почти такой же неприятной, как и наружность Иоганна Лаундриха. Но они принадлежали к двум совершенно различным типам людей. Англичанин Булли обращал на себя внимание круглой, как шар, головой, бычьим лицом и полным отсутствием растительности на щеках и подбородке. Кожа его, менее смуглая, чем у Лаундриха, лоснилась и производила впечатление грязной, копна соломенно-желтых волос почти совсем закрывала низкий четырехугольный лоб. Вздернутый нос с широко раздувающимися ноздрями придавал Булли сходство с чистокровным бульдогом, а глаза напоминали злую молосскую собаку.