Читать «Заметки пассажира. 24 вагона с комментариями и рисунками автора» онлайн - страница 25

Дурачок, он не подозревал, с кем я пришел.

Когда об этом разговоре узнал Шарль, он рассвирепел. Дюк был уволен из фирмы. Что он сделал еще и кому звонил, не знаю. Но на следующий день картины вернули… Кроме триптиха, который Дюк оставил себе. Мол, автор жил у него, и это, типа, плата за проживание. Почему именно этот триптих оставил себе Дюк – загадка. Видимо, сюжет был ему близок. На первой части были изображены две амебоподобные особи мужского и женского пола. На центральной – они занимались любовью. А на третьей части она съедала его. Жена Дюка Жаклин, изменявшая ему с венгром Аттилой, очередной раз лечилась от алкоголизма.

Пробыв в гостях у Шарля с Дианой несколько дней, ночным поездом я возвращался в Берлин. В купе на шесть сидячих мест я был один. Закрыв глаза, я смотрел свое кино. На экране мелькали мои картины, лицо толстого Дюка, удивленные круглые глаза повара Жана, довольные успешным завершением операции лица Шарля и Дианы. Вдруг просмотр фильма был прерван громким немецким смехом, криками, звоном бутылок. Как будто оборвалась пленка в деревенском кинотеатре и в маленьком зале включили тусклый свет. В купе входили пассажиры. Это были сильно пьяные, с дегенеративными лицами немецкие футбольные болельщики. На пять свободных мест сели восемь человек. Пиво лилось рекой в прямом смысле. Пол был им залит слоем толщиной в палец. Уйти было невозможно не только потому, что к полу прилипали подошвы – весь вагон был такой. Весь поезд. Потом в купе появились еще две девушки. Итого десять человек. Закрыв глаза, я смотрел уже совсем другое кино. Киномеханик, сапожник, перепутал пленки. Сильна все-таки генетическая память. Немецкий хохот, свист, песни – это было уже кино про войну, а я – разведчик в тылу врага. Заснувший сосед положил мне голову на плечо. Я медленно опускал плечо, ниже, ниже, ниже, а потом резко вверх. Глова соседа подлетала, он просыпался и не мог понять, что произошло. И по новой, и по новой, и по новой… Я был доволен – ухо у него было красное. Это была моя маленькая месть. Моя маленькая победа. Через несколько дней наступало 50-летие начала Великой Отечественной войны – 22 июня 1991 года. Я буду в этот день в Берлине.

Вагон 17. Железнодорожный узел

Я ехал в поезде Берлин – Москва. Я вез драгоценный груз и боялся таможенного досмотра. Вдруг таможенник сможет его у меня отобрать, ведь половину я скрыл от него. В сумках были спрятаны: двухкассетники – 2; кожаные куртки – 2; плеер – 2; джинсы – 3; кроссовки – 2; футболки – 5; конфеты разные, странные-иностранные – 6 кульков… Все это было куплено на часть денег, заработанных мной от продажи картин. Попутчица, большегрудая перекисноводородная блондинка, рассказывала мне о том, какая она была дура, что вышла замуж за немца. А он оказался лентяй во всех смыслах, да еще и без работы. И она вкалывает, как немецкая лошадь, и кормит его, а он сидит только у телика. Да еще и дочь на ней: «Вот она, познакомьтесь. Анжелочка, поздоровайся с дядей». Со второй полки свесилась пятилетняя мордашка. «А мои коллеги, немецкие медсестры, говорят на работе только о новых моющих средствах и о том, где проводили и где будут проводить отпуск с семьей. Не то что мои разбитные сочинские подруги… Если бы вы знали, как я соскучилась по Сочи… Вот везу дочь показать маме и дочери – город-курорт».