Читать «Канун дня всех святых» онлайн - страница 91

Повторяя во сне свою последнюю, самую любимую мысль, Бетти просто пробормотала: "Лестер!" Едва слетев с ее губ, слово изменилось. Оно стало если не самим Именем, то по крайней мере нежным смертным его отображением. Слетев с ее губ, оно повисло в воздухе, выпевая само себя, продолжая, повторяя само себя. Оно было не громче голоса Бетти, в нем даже сохранялось его звучание, оно словно не хотело слишком быстро расставаться со смертным голосом, вызвавшим его; оно все еще походило на имя "Лестер", словно не хотело слишком быстро отказываться от смертного значения, с которым пришло сюда. Но вот оно рассталось с обоими подобиями и стало только собой, утратило последовательность звуков и стало единственной нотой, радостнозвучащей снова и снова, неизменно попадающей в середину каждого очередного чародейского повторения. Совершенная, полная, мягкая и тихая, она легко удерживала точное равновесие и делала его источником особой радости для всех, чьи небесные взоры наблюдали за этим поединком. Воздух вокруг нее едва заметно дрожал, чуть подрагивала комната и все, кто находился в ней, но и за пределами комнаты легкая дрожь расходилась во всех направлениях, охватывая дома и весь мир. Волна разбегалась все дальше, вот она достигла Лондона, и в мастерской Джонатана Ричард увидел промельк света на. крышах и услышал звяканье упавшего карандаша.

Лестер, лежавшая с закрытыми глазами, ощутила перемену. Она почувствовала, как опора обрела устойчивость — теперь она поддерживала ее надежно и безопасно, во всяком случае, вызывала больше доверия. Рядом с собой она услышала тихое дыхание, словно на постели притулился друг, заботливый даже во сне. Она не видела, как замерло обнаженное жало Смерти, как оно отступает, оставляет почти завоеванную высоту. Зато она смогла вытянуть ноги, почувствовала, как они тоже нашли опору, и зевнула изо всех сил. В блаженной полудреме она подумала: "Ну вот, ей и не пришлось никуда уходить", — но не смогла припомнить ни одного своего действия, вспомнила только, как однажды ночью Ричард принес стакан воды и ей не пришлось вставать, чтобы утолить жажду. В блаженном полусне перед ней протянулась длинная череда тех, кто, не задумываясь, делал это для многих ближних и дальних. Нет, они не оказывали любезность, принося воду, они несли собственную радость, а может, и вода, и радость были вместе… Все изменилось, никто больше не думал о бескорыстии, не заботился о нем. Смертный свет земли уходил все дальше, а их свобода становилась все полнее.