Читать «Русские святыни» онлайн - страница 9

Атеистическая критика моего текста, к сожалению, опиралась и на представление о том, что святость есть мифическая (или мистическая) категория. Взамен предлагалось понятие идеала. Конечно, идеал есть понятие, во многом совпадающее со святостью. Например, Т. Карлейль писал об идеале так: "Идеалы никогда в полной мере не

осуществляются в действительности… Но… если мы вовсе не будем к ним приближаться, то все потонет! Несомненно так! Самый искусный каменщик не может вывести стены совершенно вертикально, это математически невозможно; он удовлетворяется известной степенью вертикальности… Но что выйдет, если он позволит себе слишком много отступить от вертикального направления, в особенности если он забросит совсем свой отвес и ватерпас и станет беззаботно класть кирпич на кирпич, как они подвертываются ему под руку? Подобный каменщик, я полагаю, становится на опасный путь. Он забывает о себе: но закон тяготения не забывает действовать, — и вот работник и стена, возводимая им, превращаются в груду развалин!"

Действительно, и идеал, и святость задают человеку некий должный образ, ориентир, и в этом их схожесть. Однако тождества этих понятий из сказанного не следует. И различие легко доступно ощутить из сравнения словоупотреблений. Например, можно сказать "идеальный костюм", "идеальный пробор", "идеальная точка", "идеальный газ" и т. п. Можно ли заменить в этих словосочетаниях «идеальное» на «святое» или «священное»? Очевидно, что нельзя этого сделать, не исказив смысл. Физика и математика работают с идеальной точкой, идеальным газом, зоолог может теоретизировать с идеальной собакой, лошадью. Однако ни физика, ни математика никогда не будут говорить о святом газе или святой точке, а биология — о святой собаке или лошади.

Добавим, что и обратная замена святого (священного) на идеальное недостаточно корректна. Например, песня "Священная война" трогала душу воевавших в годы Отечественной войны верующих и атеистов, однако совершенно невозможна замена словосочетания на «идеальную» войну.

Уже из сказанного видно, что слова «идеал», "идеальное" имеют смысл образца, примера, высшего предела и в то же время совершенно недостижимого, нереального. Однако в устах атеиста возможно словосочетание "святое чувство любви к родине", в котором отсутствует оттенок нереального, ибо указывает на реальное чувство. Итак, идеал и святость есть схожие, но не тождественные понятия. Схожим для них является возможность их истолкования в качестве примера, образца, ориентира, однако оценочная сторона, сторона должного и в то же время реального безусловно выражена в несравнимо большей степени у «святого», нежели у «идеального». И понятно, что понятие «святое» приложимо лишь к гуманитарной области человеческой жизни, но не действует в естественных науках. И верующие люди вовсе не обладают привилегией на использование этого понятия, поскольку нет единства религии и святости, сверхъестественности и святости. Этому мешает реальность, естественность этого качества людей, этого чувства. Так, для Степняка-Кравчинского подпольщик-революционер Лизогуб «святой». Л. Толстой в рассказе "Божеское и человеческое" подает своего героя, прототипом которого был Лизогуб, неверующим и святым человеком, преисполненным жертвенного чувства мученичества из-за любви к людям. Для миллионов людей чувство любви к родине «святое» и «реальное» как побуждение к действию, чувство товарищества "святое и реальное", ибо требует положить душу "за други своя", и т. п. В книге говорится только о людях, об их должных образцах и примерах, а поэтому речь шла о святынях, а не об идеалах. И разговор шел нерелигиозный, светский, а не мифический и мистический, речь о реальных ценностях, а не о мифах и не о мистике.