Читать «Русские святыни» онлайн - страница 71

Молдавия (Валахия). На улицах Петрограда происходили вооруженные столкновения. Из армии началось массовое дезертирство. Стоит напомнить, что эта «бескровная» революция, развалившая армию, страну, экономику, финансы ("керенки" по полметра длиной лишались смысла на глазах), произошла без влияния большевиков. Ленин был в Швейцарии и за месяц до февраля и не предполагал, что будет переворот. 22 января 1917 года в Швейцарии в докладе для молодежи В. И. Ленин говорил: "Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции". Троцкий был в Америке, Сталин в Сибири, а из членов будущего состава ЦК, избранного в августе 1917 года на VI съезде партии большевиков, никого в феврале не было в Петрограде. Власть валялась на улице, и начался, как теперь часто говорят, беспредел. Февральская революция не решила ни одного больного вопроса страны — ни о мире, ни о земле.

Поэтому был столь успешным и легким Октябрьский переворот. И Ленин, как напишет потом Н. Бердяев, стал собирать Россию: "И он остановил хаотический распад России, остановил деспотическим, тиранским путем". Первое, что важно отметить, — решительность действий: "Когда началась междоусобная борьба почти по всей стране, народ мог много раз проверить себя: куда идти, за кем? То красные, то белые, то петлюровцы, то анархисты, махновцы, то чехи, греки, французы, то эсеры, то кадеты, то монархисты; то опять красные, опять белые, и еще раз красные — все это народ пережил.

В Екатеринославе, например, власть переменялась последовательно восемнадцать раз! И народ все же остановился на большевистской партии как своей. В России говорили тогда: плоха власть, да наша.

А власть эта не только гладила народ по головке всякими обещаниями и сказками, а вскоре взяла его в ежовые рукавицы в переработку. Часто обвиняют большевиков в терроризме. Но в этом не только их сила, но и государственная правда. Только настоящая власть без страха употребляет, где нужно, силу, до смертной казни включительно… И народ наш, знающий слабость человеческой природы и необходимость твердой власти, не побоялся посадить на свои плечи крутых большевиков, потому что здравым умом понял: «эти» наведут порядок! Значит, государственная власть…"

Чека сначала создавалась для разгона пьяных толп, громящих винные склады, и, конечно, не уговаривала, а стреляла. И в России, кровью умытой, действовал исихастский рецепт, о котором много позже напишет Н. О. Лосский в своем сочинении о русском народе: при таянии льда на Неве ставили городового предупреждать проходящих об опасности. Не послушавший предупреждения мужик пошел по льду, провалился в полынью, был вытащен городовым, и его же, городового, стал ругать. "Как? Я ж тебе кричал!" И мужик резонно заметил: "Подумаешь, кричал! Надо было в морду дать!" В исихазме (молчаливом учении) наука убеждать трактуется так же: имеющий истину не болтает, не убеждает, ибо это скорее говорит о его сомнениях. Владеющий истиной приказывает, велит, заставляет, принуждает. В этом смысле большевики имели волю и государственный русский инстинкт. Это первое и главное. Другая сторона — и об этом немало писал известный русский монархист В. Шульгин — как раз страдала безволием.